Борис Долинго - ТОЧКА ДЖИ-ЭЛ
— Все вперёд! — заорал сержант, вскакивая. — Последний бросок, ребята, живо!
Вз-з-з-з-и-и! — ударила вплотную индукторная серия с челнока……
Ноу только успел увидеть, как разнесло в клочья Шмакова, и тут его самого швырнуло, переворачивая, на камни.
Если сержант и потерял сознание, то только на мгновение. К несчастью знакомые сжатия внизу костюма и справа сообщили о том, что оторвало ноги и руку — да и монитор на схематичной картинке показал именно это. Ноу ничего и не видел сейчас, кроме цветной картинки в правом нижнем краю поля обзора костюма.
Дикая судорога резанула, непроизвольно заставляя тело изогнуться, но почти сразу же сработала система обезболивания и антишока. А перед глазами всё равно плыли круги и какая-то предательская пелена.
Кто-то подхватил сержанта на руки, и потащил, всё время спотыкаясь. Ускользающим сознанием Ноу выхватил на фоне блёклого неба лицо ушастика за стеклом шлема. Машинально отметил: у парнишки остаётся ещё целых 58 процентов защиты, повезло, может, успеет в штурмовик.
— Миронов, — выдавил он, — отставить! Приказываю забрать бронеранец с документами и передать генералу. Выполняй!
— Что вы, батя, — надсадно дыша, прохрипел мальчишка, — я вас не брошу. Вместе всё доставим….
"Батя, что за батя"? — удивился сержант.
Кажется, Ноу когда-то где-то слышал такое слово, но почему боец не по уставу обращается?!
— Приказываю… документы… — снова повторил сержант, но язык уже перестал слушаться.
* * *После подъёма, умывания, физических упражнений и завтрака, капитана Ноу возили на процедуры. Некоторые болезненные, но чего не вытерпишь, чтобы снова из жалкого калеки, который, вообще-то, и выжить не должен был, стать снова здоровым, полноценным мужиком?
Он посмотрел на свою правую руку. Ниже локтя она была уже почти нормальной формы, но всё-таки ещё пока много меньше, чем оставшаяся неповреждённой левая. Да и кожа на регенерируемой части — нежно-розовая, как у младенца — выдавала положение дел.
Но этой рукой Ноу уже мог работать — на клавиатуре, по крайней мере. А ещё десяток процедур — и всё будет, как обычно. Вот с ногами куда хуже: ещё месяца полтора придётся пользоваться гравиколяской.
Вернувшись в палату, Ноу слез со своих "летающих костылей" и устроился на кровати. Достав письмо — сейчас в моде вновь были официальные документы, исполненные на бумаге, как тысячу лет тому назад, — в который раз перечитал послание юрист-агента.
"…Сообщаю, что как герою специальной операции Совета Идентичных Вам полагается пожизненная пенсия в размере семисот тысяч кредитов в год и право выбора земельного участка площадью, оговоренной в статье 17, пункт а.23 Кодекса Героев Содружества, на любой жилой планете такового…."
Капитан прикрыл глаза. У него впереди ещё немало лет жизни — можно жениться, завести семью. Ферма, поля, млеющие под закатным солнцем, и сын, подносящий стаканчик чего-нибудь холодненького на террасе дома. Его собственного дома…
Дети…
А они ведь у него были. Их у него было немало — Ноу ведь много лет готовил солдат для армии. Они все разлетались по Галактике, кто куда, и почти ни с кем он более и не встречался. Но все они, или, по крайней мере, большинство, сейчас живы. И только последние, как всегда, самые лучшие, остались там, на этой паршивой планете с кудахтающим названием Клахнок-та. Все, кроме одного…
Какая ферма, какие поля! Что он, фермер, что ли, что он понимает в сельском хозяйстве? У него есть дело, где можно быть полезным молодым и не слишком парням, приходящим из разных миров, служить великой миссии Человека во Вселенной.
Невесело усмехнувшись, Ноу мотнул головой, отчего ещё не совсем восстановленные шейные позвонки отозвались ноющим зудом в затылке.
Ещё немного подумав, капитан достал из тумбочки модуль коммуникатора и развернул перед собой рабочую панель. Возможно, со стороны было забавно смотреть, как по возникшим в воздухе клавишам прыгают пальцы двух разных рук, принадлежащих одному человеку — одна большая и сильная, а вторая маленькая, словно у ребёнка.
Ноу вздохнул и, немного поморгав, отгоняя противное жжение в уголках глаз у переносицы, набрал первую строчку письма:
"Здравствуй, сынок!" — написал он.
Из тупика
Кирис выехал со стоянки загодя — он терпеть не мог попадать в пробки, регулярно возникавшие на основных магистралях города в часы пик. Сегодня намечался более или менее свободный день — передислокация резиденции всегда даёт возможность немного расслабиться.
— Катастрофически не хватает народа, — произнёс Кирис вслух и поймал себя на том, что совершенно естественно сказал это по-русски.
Он усмехнулся — а ведь он уже давно стал русским, как разведчик Максим Исаев из хорошо известного Кирису фильма стал в известной степени немцем. Впрочем, что ж тут удивительного, если и он почти двадцать пять лет живёт здесь, и давно уже привычки и культура этого земного народа стали его привычками и его культурой. Хотя он мотается по всей Земле, начинал-то в своё время именно в России, и привык считать её своей второй родиной. Конспирация же требует, чтобы постоянный резидент-координатор на планете являлся, фактически, её реальным жителем со стопроцентной «легендой», подтверждённой всеми необходимыми свидетельствами, метриками, манерой поведения, привычками и тому подобными штуками.
У него и брат здесь работает и тоже относится к этой стране с большой любовью. Хотя, казалось бы, есть на этой планете места уютнее и в климатическом, и в бытовом отношении, но трудно найти более открытый и расположенный к контакту народ.
Им следовало давно называть себя не русскими, татарами и так далее, а одним словом — россияне, но предрассудки по-прежнему мешали здесь, так же как и в других местах планеты, забыть, что, по большому счёт нет наций или рас, а есть просто "люди Земли", земляне. Но это случится ещё не скоро, во всяком случае, не так скоро, как хотелось бы Кирису, поэтому приходится учитывать существующие реалии.
В общенациональном и культурном отношении цементирующим народом в России, безусловно, являются русские: убери их — и всё рухнет. Страна превратится в набор территорий, где проживают отдельные "национальности и народности". Некоторые из них, возможно, со временем станут нациями, некоторые — никогда. Такова жизнь, как говорится, но как обидно, что земное человечество, разделённое расовыми, национальными и вдобавок религиозными предрассудками, тратит драгоценное время на разрушительные внутренние распри! Если бы они только знали, что происходит там, за голубыми сводами небес!
