Андрей Марченко - Цифрономикон (сборник)
– Н-нет. Вроде бы…
– Это хорошо, – говорит Бентон.
Он бросает сигарету и встает. Медленно, подволакивая левую ногу, идет к двери багажника. Заглядывает внутрь.
– О боже! – выплевывает Бентон, словно ругательство.
– Что?
– Ублюдки!
Бентон отпрыгивает от багажника и озирается. Сильно припадая на левую ногу, обегает машину кругом. Бросается к водительской двери, открывает, что-то дергает под приборной доской. Крышка капота чуть приподнимается. Бентон поднимает ее выше.
– Ублюдки… – шипит он. – Куда же вы дели запасной?!
Опускает крышку, сует правую руку под куртку и сильно трет грудь в области сердца.
– Помочь? – слабым голосом предлагает Боулз.
– Лежи! – Бентон идет вдоль машины, вглядываясь в сугробы.
– Они нас бросили, да?
– Хотели.
– И правда ублюдки.
– Стоп… – Бентон сходит с утоптанной площадки, образовавшейся возле машины, и легко выуживает из сугроба аккумулятор. Тут же вскрикивает от боли, падает на одно колено, но аккумулятор не выпускает.
– Что?
Бентон тихо рычит.
– Ничего, – говорит он наконец. – Болит всё. Просто болит.
Он с видимым трудом относит аккумулятор к капоту, бережно опускает его на снег, возвращается к багажнику, роется внутри. Приходит обратно с гаечным ключом, поднимает крышку капота, ставит ее на упор. Откручивает клеммы. Все действия Бентона сопровождаются неразборчивой руганью и иногда сдавленными всхлипами. С криком: «Ублюдки!» Бентон рывком выдергивает разряженный аккумулятор и отшвыривает его в сугроб. Заталкивает на место новый. Прикручивает клеммы. Закрывает капот. Идет к багажнику, небрежно бросает в него гаечный ключ, захлопывает дверь. Садится в машину. Долго глядит на приборную доску. Наконец поворачивает ключ.
На приборной доске загораются лампочки. Бентон не столько глядит на них, сколько к чему-то прислушивается. Желтая лампочка гаснет, из-под капота доносится щелчок. Бентон тут же выключает зажигание.
– Гребаные дилетанты! – произносит он с презрением и ненавистью. – Сопляки.
– Зато все живы, – говорит Боулз. И добавляет: – Кажется. Господи, что это было, а? Чего молчишь? Что это было?
– Не мешай, – сухо говорит Бентон.
Он сидит неподвижно примерно с полминуты. Снова включает зажигание. И опять возвращает ключ назад после щелчка.
– Чего не крутишь? – спрашивает Боулз.
– Представляешь, как там всё заплевано соляркой?
– Да, ты прав, – соглашается Боулз. – Боже, как холодно.
– Только благодаря холоду мы с машиной. Летом эти двое завелись бы и укатили.
– Они бы потом очухались и вернулись за нами.
– Черта с два. Они бы рванули в лагерь за подмогой. Гребаное новое поколение. Им с детства вбивали в головы, что проявлять инициативу опасно, а надо звать на помощь…
Бентон, кряхтя, нагибается и вытаскивает откуда-то из-под педалей телефон, который обронил Мейсиус. Глядит на него и равнодушно бросает на правое сиденье.
– Связи здесь нет, – говорит он. – До лагеря ехать далеко. Значит, вертолет пришел бы через полдня, мы бы уже замерзли. Уползли бы с перепугу далеко в поле. Нам просто не хватило бы сил вернуться к лесу, чтобы развести костер.
– Подальше от леса… – шепчет Боулз. – И поскорее.
Бентон снова берется за ключ.
– Молись, дружище, – говорит он.
Боулз шевелит губами. Он и правда молится.
На этот раз, когда гаснет желтая лампочка, Бентон поворачивает ключ еще на одно деление. Включается стартер.
Первое впечатление такое, будто под капотом что-то взорвалось. Джип заметно подпрыгивает. Из выхлопной трубы летят плотные сгустки черного дыма. Двигатель взревывает и молотит, словно тракторный, но через несколько секунд успокаивается и начинает ровно тарахтеть.
Бентон сидит за рулем и тупо глядит на приборную доску. Лицо у него каменное.
– Повезло… – стонет на заднем сиденье Боулз. – По-вез-ло-о…
Бентон молчит.
– Рычаг холодного пуска вытягивал? – спрашивает Боулз заинтересованно.
– Ты, раненый! – прикрикивает Бентон.
– Забыл сказать, что при таком раскладе лучше не надо.
– Не учи ученого. Я его даже не трогал.
Боулз возится на заднем сиденье и тихонько охает.
– Лучше полежу. Неужели нет перелома? Очень мне не хочется перелома. Боже, что это было, что это было… Что это было, а?
– Похоже на медведя, – говорит Бентон.
Он закуривает. Выдвигает пепельницу. Включает печку. К тарахтению двигателя добавляется гул вентилятора.
– Просто медведь?
– Не просто. Не знаю!
– В машине есть оружие?
Бентон страдальчески морщится, кладет сигарету в пепельницу и лезет под рулевую колонку. Рычит от боли. Засовывает руку по локоть, потом еще глубже. Дыша сквозь зубы, распрямляется и демонстрирует Боулзу большой черный пистолет.
– На.
– Спасибо, – Боулз осматривает пистолет и бережно прижимает оружие к груди.
– Он не придет сюда, – говорит Бентон. И добавляет: – Мне так кажется. Он уже… Не придет, в общем. Ладно, тронулись. Я окно приоткрою, а то запотело всё.
Бентон выходит из машины, отдирает от лобового стекла примерзшие щетки стеклоочистителей. Глядит в лес. Пыхтя и постанывая, лезет в сугроб за выброшенным аккумулятором. Относит его к багажнику, кладет внутрь.
– Вот так, – говорит он удовлетворенно. И садится за руль.
Джип медленно, в три приема, разворачивается. Встает в колею. И катит по бескрайнему снежному полю.
– Почему он?.. – спрашивает Боулз еле слышно.
– Что?! – кричит Бентон.
– Почему он нас отпустил?!
– Может, он не медведь, – говорит Бентон негромко. – Или не совсем медведь. Или совсем не медведь.
– Что?!
– Не знаю! Отпустил! Захотел! Выгнал нас из леса – и успокоился! И ты успокойся!
В колее, нахохлившись, сидит Мейсиус.
Бентон притормаживает, дергает рычаг раздаточной коробки и пускает машину в объезд Мейсиуса по целине. Джип зарывается в снег по брюхо и плывет, словно корабль. Бентон опускает стекло.
– Ублюдок! – орет он Мейсиусу.
Мейсиус очень медленно поворачивает голову вслед машине.
Бентон возвращает машину в колею.
– А вон и второй, – говорит он, указывая вперед.
Где-то на краю видимости маячит черная точка.
Бентон проезжает еще сотню метров, останавливает машину и жмет на клаксон. Над полем разносится оглушительный паровозный гудок.
Мейсиус ложится в колее на живот и ползет к машине.
– Ублюдки… – произносит Бентон, глядя на Мейсиуса в зеркало. – Гребаные маменькины сынки, которые не умеют завести старый дизель зимой. Вы же нас чуть не угробили.
