Роберт Хайнлайн - Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов
— Двуногое существо, лишенное перьев, как некогда назвал человека Платон. Я не знаю, что оно такое. Знаю только, оно существует, и решил, что вы тоже должны знать.
— Но вы уже знакомы с его анатомией, совершенно очевидно, вы все это видели раньше.
— Правильно — Эпстайн.
— Эпстайн?
— Именно. Старику нужен же был какой-то посредник, который проводил бы по многу часов и с ним и с нами. Эпстайн был, можно сказать, его правой рукой. Ему приходилось дольше старика дышать нашей атмосферой, но в конце концов наступила расплата. Он и умер от этого.
— Но почему же вы раньше ничего не сказали?
— Ну, прежде всего потому, что мне дорога моя шкура. Я мог бы сказать — репутация, но “шкура” будет точнее. Я подписал контракт на работу в качестве личного врача. Ему действительно нужен был обычный земной врач — это тоже своего рода маскировка. Но лечил я его в основном по телефону и, как я теперь понимаю, больше для отвода глаз. Мне звонили от него и сообщали симптомы, я осторожно предлагал диагноз и назначал лечение. Вскоре мне снова звонили и сообщали, что больному стало лучше, и на этом все кончалось. Да что там, мне даже приносили на анализ кровь, мочу и тому подобное, и я их исследовал. Конечно, мне и в голову не приходило, что они не имели никакого отношения к старику, равно как и тот труп, об осмотре которого медицинский эксперт только что подписал протокол.
— Какой еще труп?
Карл пожал плечами:
— Ему все было доступно и дозволено.
— Значит, медицинский эксперт осматривал не его? — Уилер показал рукой на гроб.
— Конечно, нет. У печи есть, как видите, задние дверцы. Фокус здесь простой. Этот гроб был в печи. А двойник — бог его знает откуда он появился, только я тут ни при чем, клянусь вам, — лежал с той стороны в гробу в ожидании медицинского эксперта. Когда мы там нажали кнопку, ток в печи выключился, гроб с двойником вкатился в печь, а этот был вытолкнут из печи да еще полит водой. Я имел личные, строго секретные инструкции, они касались как Эпстайна, так и самого босса. Мне было предписано после осмотра тела экспертом и кремации двойника вернуться сюда одному через час, убедившись, что никто за мной не следит, и нажать вторую кнопку с задней стороны печи, чтобы отправить второй гроб на кремацию. Мне было запрещено задавать вопросы, предпринимать какие-либо исследования и тем более кому-либо сообщать об этом, что, впрочем, типично для многих его распоряжений и также не поддавалось объяснению. — Он неожиданно рассмеялся. — Вы знаете, почему старик и Эпстайн тоже никогда никому не подавали руки? Вы, наверное, этого не замечали?
— Я полагал, что он просто боится заразы.
— Нормальная температура его тела была сорок семь градусов.
Уилер потрогал одну свою руку другой и ничего не сказал.
Когда Карл почувствовал, что молчание уже достаточно сгустилось, он весело спросил:
— Ну, босс, что мы будем делать дальше?
Кливленд Уилер медленно перевел взгляд с гроба на Карла, как бы с трудом отрываясь мыслями от покойника.
— Как вы меня назвали?
— А, это просто фигура речи, — улыбаясь, сказал Карл. — Я ведь, по существу, работаю на компанию, а компания — это вы. Приказы, которые я получил, будут выполнены до конца, когда я нажму эту кнопку. Других распоряжений у меня нет. Так что решать вам.
— Вы имеете в виду его? Что нам делать с ним? — переспросил Уилер, снова переведя взгляд на гроб.
— Да, именно. Либо мы его сейчас сожжем и обо всем забудем, либо вызовем сюда все правление и батальон ученых. Или перепугаем до смерти все население Земли — для этого достаточно просто вызвать сюда репортеров. Вот это и надо вам решить. Меня лично тревожат более широкие проблемы.
— Да?
— Зачем он здесь появился? Что успел сделать? Чего добивался?..
— Продолжайте, пожалуйста, — сказал Уилер, и в его голосе впервые прозвучало нечто похожее на неуверенность. — У вас было хоть немного времени обдумать все это, а я… — И он беспомощно развел руками.
— Я вас вполне понимаю, — мягко сказал Карл. — До этого момента я выступал наподобие платного лектора. Не собираюсь приводить вас в смущение комплиментами, но скажу: вряд ли найдется другой человек на свете, который смог бы проглотить все это так спокойно, как вы… Итак, что же дальше? В математике есть метод построения графиков. Вы ставите в системе координат точку, отмечая этим значение определенной величины. Когда вы получаете другие значения, вы ставите вторую точку, затем третью. Располагая тремя точками и соединив их между собой линией, мы можем построить отрезок кривой. Лучше, конечно, когда точек больше, но трех уже достаточно. Построенная нами кривая обладает определенными характеристиками, и мы вправе продлить ее несколько дальше в предположении, что последующие данные подтвердят правильность нашего прогноза.
— Экстраполяция.
— Совершенно верно. Так вот, по оси икс будем откладывать рост богатства нашего покойного босса, а по оси игрек — время. Кривая, которую мы получим, характеризует рост его богатства во времени, то есть рост его влияния.
— Она получится весьма крутой.
— Да, ведь прошло больше тридцати лет, — ответил Карл. — А теперь на этот график наложим другую кривую: изменения в состоянии среды обитания человека за те же тридцать лет. — Он поднял руку, как бы предупреждая возражение. — Нет, я не буду читать вам лекцию по экологии. Назовем это просто изменениями. Скажем так: повышение средней температуры в результате накопления углекислого газа в атмосфере и так называемого тепличного эффекта. Вычертим кривую. Содержание тяжелых металлов, ртути и лития в органических тканях. Еще одна кривая. Затем построим кривые по хлористым углеводородам, по разрастанию водорослей под воздействием фосфатов, по частотности сердечно-сосудистых заболеваний… и наложим все эти кривые на тот же график.
— Я вижу, куда вы клоните, но такие статистические упражнения требуют осторожности. Не то, чего доброго, можно обнаружить зависимость роста дорожных происшествий от увеличения потребления алюминиевых банок и детских булавок с пластиковыми головками.
— Сколько угодно. Но я, кажется, избежал этой ловушки. Я просто хочу найти логичные ответы на два вопроса. Мне хочется найти объяснение некой весьма нелогичной ситуации. Первый вопрос такой: если все перемены на нашей планете — результат беспечности, то есть явления более или менее стихийного, почему же тогда беспечность идет обязательно во вред, а не на пользу среде, окружающей нас? Нет, нет, я обещал — никаких лекций по экологии! Спрошу иначе: почему вся эта беспечность помогает не сохранению среды, а именно переменам в ней? Теперь второй вопрос: каково направление этих перемен? Вы, конечно, читали абстрактные мудрствования насчет “планетарной инженерии” — переделки других планет, чтобы приспособить их для жизни людей. А если предположить, что нашу Землю другие существа пытаются приспособить для себя? Скажем, им нужно больше воды и они хотят растопить полярные ледовые массивы с помощью тепличного эффекта? Хотят увеличить содержание окислов серы и уничтожить все формы морской жизни — от планктона до китов? Сократить численность человечества с помощью рака, эмфиземы легких, инфарктов и даже войн?
