Франциска Вульф - Камни Фатимы
Но он не мог. Как только Али хотел открыть рот, тут же видел перед собой Беатриче, склонившуюся над Саддином и целующую его. Эта картина ранила его в самое сердце, уничтожая все мысли.
«Может, ты умрешь, жалкий мерзавец! – с ненавистью думал Али. – И сгоришь в огне ада!»
Беатриче опустилась на банкетку в рабочем кабинете лекаря и с благодарностью приняла мятный чай с хрустящим хлебом, которые протянул ей Али. Она не была голодна, но здравый смысл подсказывал, что необходимо перекусить. То была самая сложная операция на слепой кишке за всю ее медицинскую биографию. Она длилась более двух часов, хотя в обычных условиях Беатриче хватило бы на нее и тридцати пяти минут.
Рядом, в комнате для пациентов, находился Саддин. Вскоре после операции он смог даже говорить. Аллах дал ему силы пережить это хирургическое вмешательство. Беатриче сделала все, что было в ее силах. Слепая кишка была уже перфорирована. Несколько раз она обрабатывала брюшную полость Саддина соляным раствором, чтобы, по возможности, удалить весь гной. Сейчас ей оставалось надеяться лишь на то, что этих средств было достаточно и швы не разойдутся, и молить об этом Господа. Нитки, которые дал ей Али, оказались невообразимо толстыми. Во время операции ее не оставляло ощущение, будто она пытается вязать пуловер из корабельных канатов. Только бы не лопнул ни один из швов! Перед глазами Беатриче возникли ужасные видения внутренних кровотечений, повреждений кишок и сосудов, тяжелого воспаления брюшины. Любое осложнение, в применении к этой эпохе, где еще не знают антибиотиков и не владеют методами интенсивной терапии, могло иметь самые печальные последствия. Трудно представить, что за этим последовало бы…
– Ты выглядишь усталой, – прервал Али ее мрачные мысли, и она заметила, что совсем забыла о его присутствии. – Не хочешь прилечь и чуть-чуть поспать? Твоя комната готова и…
Беатриче покачала головой.
– Это очень мило с твоей стороны, но я посплю на полу в комнате для пациентов. Мне необходимо находиться рядом с Саддином, вдруг у него появятся какие-нибудь проблемы.
Али встал и начал беспокойно расхаживать взад-вперед, но Беатриче не обращала на это никакого внимания.
– Откуда ты вообще знаешь его? – спросил он наконец.
– Саддина? – Беатриче невольно рассмеялась. – О, это сумасшедшая история.
И пока она пила свой мятный чай, поведала Али о своем похищении.
– Но этого не может быть! – разгневанно воскликнул Али. – Знаешь ли ты, что не прошло еще и двух дней, как я был у него с визитом и дал ему задание разыскать тебя? Немудрено, что он был уверен в том, что выполнит мой заказ. Если бы я только знал, что он ведет двойную игру!
Беатриче рассмеялась.
– Это на него похоже! Он, как гениальный шахматист, знает на два хода вперед намерения противника.
– Ты смеешься? Тебе следует негодовать, как мне! Вместо этого ты еще и спасаешь мошеннику жизнь! – закричал он. – Я немедля вышвырну его из своего дома! – Он устремился к двери комнаты для пациентов. – В конце концов, должен же он увидеть того, кто позволил заштопать его! Но в моем доме…
– Нет, Али! – Беатриче бросилась к нему и сжала его руку в своей. – Не нужно этого делать, ты разбудишь его. А сейчас Саддину нужен покой.
– Откуда в тебе столько сочувствия к этому мужлану? – возмущенно воскликнул Али. – Он хотел убить тебя, а ты проявляешь о нем заботу. Почему? Может быть, ты влюблена в этого пройдоху?
Беатриче на мгновение задумалась над словами Али. Влюблена ли она в Саддина?
– Я не знаю, – призналась молодая женщина. – Знаю лишь, что он серьезно болен, и я, как врач, обязана сделать все возможное, используя все свои познания в медицине, чтобы помочь ему, и личные мотивы здесь ни при чем…
– Твои личные мотивы мне известны, – гневно прервал ее Али. – Меня не проведешь. Ты любишь этого мужлана! – Он забегал по кабинету, будто за ним гнался осиный рой. – Почему? Ты можешь мне сказать? Почему именно его? Что он смог такого предложить тебе? Чем вы занимались друг с другом все эти дни?
– Не думаю, что это должно касаться тебя, – спокойно возразила Беатриче.
– Ах, вот уже как? Меня это не касается? – вскричал он срывающимся голосом. – Ты живешь в моем доме, и этот пришлый бродяга тоже нашел здесь прибежище. Он наслаждается моей гостеприимностью и моей женой, а меня все это не должно касаться? Я…
Беатриче удивленно подняла бровь.
– Твоя жена, Али? Я правильно расслышала? Ты действительно считаешь меня своей женой? – Она покачала головой. – Нет, все не так просто. Я не припомню, чтобы мы были женаты. Я – подарок эмира. Но это не дает тебе прав на меня.
Али некоторое время помолчал, будто осознал, что в своем гневе зашел слишком далеко.
– Ну хорошо, пусть так, – промолвил он и постарался взять себя в руки. – Но скажу тебе одно. Это мой дом. Хочешь ухаживать за этим убийцей – дело твое. Я же не пошевелю для него и пальцем. Но как только ему станет лучше, пусть убирается отсюда побыстрее, не то я позабочусь о том, чтобы палач решил его участь.
В бешенстве Али устремился из комнаты, громко хлопнув дверью. Ошеломленная Беатриче не могла взять в толк, что должна означать такая вспышка гнева. Похоже, Али закатил ей сцену ревности. Но этого не могло быть!
Дверь комнаты для пациентов отворилась, и в рабочий кабинет вошел Селим. Он должен был находиться возле Саддина, пока его не сменит Беатриче.
– Что-то с Саддином? – обеспокоенно спросила Беатриче.
Старый слуга покачал головой.
– Нет, госпожа. Он все еще спит глубоким сном.
– Что же тогда? – спросила Беатриче.
Она заметила, что ему есть что сказать ей. Переминаясь с ноги на ногу, Селим в беспокойстве окидывал взглядом комнату.
– Тысячу извинений, госпожа, – начал он, запинаясь. – Я не хотел подслушивать, но стены очень тонкие, а вы и мой господин говорили очень громко, и я кое-что услышал.
– И что?
– Госпожа, простите, пожалуйста, моего господина. Он еще слишком молод и еще никогда не любил по-настоящему. Когда вы неожиданно исчезли, он не находил себе места и даже хотел обратиться к солдатам, чтобы отправить их на ваши поиски. Не ел, не пил. И мне известно, что даже плакал. Сам он, конечно, никогда не признается в этом, и если бы узнал, о чем я рассказал вам сейчас, наказал бы меня самым строгим образом, но… – Старый человек доверчиво и открыто посмотрел на Беатриче. – Простите, пожалуйста, его за гнев. Он действительно любит вас.
Беатриче улыбнулась. Его слова тронули ее. Он заботился об Али как отец, хотя тот иногда обходился с ним довольно грубо.
– Но почему же он не может сам сказать об этом?
