Александр Сапаров - Прыжок в прошлое
А делать нужно было все тоже, чем у меня занималась там мануфактура во главе с Антоном, то есть перегонкой. Но на этот раз это был перегонка сухой древесины. Вернувшийся холоп с ухмылкой рассказывал, как его слушал Антон:
– Сергей Аникитович, он кажись, подумал, что я ума лишился и не то говорю, как, мол, из сухих дров что-то можно выгнать, деготь только, да и он в котле сгорит. А, когда котел вмазали в печь, в него дров положили, крышку на глину тоже замазали, трубку толстую стеклянную в дырку в крышке вставили, печь растопили и когда из трубки чернота какая-то закапала, так он в себя до вечера придти не мог.
Но Антоха был парень соображалистый и быстро понял дальнейшие инструкции, когда он повторно перегнал получившуюся жидкость, то получил уже вполне приличный метиловый спирт. Очищал он уже его по сложившейся технологии, так, что мне привезли в стеклянных бутылях литров десять прозрачного метилового спирта. Кстати в моих инструкциях также было для него передано, что получившаяся жидкость смертельно ядовита, и что ее надо держать под замком.
В приказе мы с Арендтом собрали несложное устройство, в котором при нагревании пары метилового спирта проходили через разогретую медную сетку, сделанную Кузьмой и капали уже после змеевика в стеклянную банку жидкостью с таким знакомым мне запахом.
Арендт, как обычно в таких случаях был возбужден. Очень интересовался, что за жидкость мы получили, для каких целей. Моими краткими пояснениями он был явно не удовлетворен, но что ему оставалось делать, только выполнять распоряжения главы приказа. Что он и сделал, перегнав почти весь спирт в формальдегид.
Я успокоил аптекаря тем, что сводил его в Сретенский монастырь на экскурсию, показать, где он будет преподавать студентам. Когда он увидел помещения химической лаборатории, то он не мог сказать ни слова, еще бы, вытяжные шкафы, алхимические печи, полки со стоящими на них колбами, ретортами, и прочим стеклом, новые перегонные кубы. Он ходил, трогал все дрожащими руками.
И, пожалуй, впервые в его взгляде на меня было видно настоящее уважение:
– Сергий Аникитович, я такого никогда и нигде не видел. Я что действительно буду здесь работать?
– Классен, я же не могу разорваться, у меня и так будет очень много проблем. Конечно, одного я вас не оставлю, мы вместе будем проводить эксперименты, чтобы получать новые лекарства, и улучшать старые.
Так, что Арендт остался доволен, и был настроен продолжить составлять планы для учебы своих будущих подопечных. Он ушел, а мне пришлось еще остаться и удовлетворять любопытство архимандрита монастыря.
Отец Кирилл, как обычно затащил меня к себе, где мне вновь пришлось продуть ему партию в шахматы. Хорошо играл архимандрит, мне рядом с ним нечего было и ровняться. Довольный победой, он с удовольствием продолжил беседу, а затем вдруг сказал:
– Сергий Аникитович, пойдем, покажу я тебе одну вещь, стоит она у меня уже лет пятнадцать, надо мне с ней что-то сделать, наконец.
Он привел меня в полуподвальное помещение, освещавшееся только тусклым светом из маленьких забранных решетками оконцев, находившихся под потолком. Когда мы зажгли свечи на канделябре, стоявшем при входе то посреди зала я увидел странное сооружение из дерева и металла, вначале я даже не мог понять что это такое:
– Пресс, что ли какой? Что они тут им отжимают, вроде виноград здесь не растет?
И тут до меня дошло:
– Да это же печатный станок! Ничего себе вот это вещь!
Тут отец Кирилл заговорил:
– Видишь Сергий Аникитович началось это все, когда государь еще дьякона Николо-Гастунской церкви Ивана Друкаря поставил печатное дело начать. Он тогда святую книгу "Апостол" напечатал, зело мне она понравилась, и попросил я его мне в монастыре такой станок сделать. Начал он его делать и уже вроде к концу дело подходило, а тут митрополит Макарий преставился, гонения начались, и сбежал Друкарь в Литву, а штука эта так и стоит с тех пор. Сколько денег на нее монастырь потратил, лучше не вспоминать.
Так вот мыслю я, что много нужно будет книг для твоей школы, и знаю к тому же, что собрал ты у себя мастеров хороших. Выкупи ты у меня Христа ради эту штуку, доведешь до ума, и к делу она тебе придет.
Я смотрел на это стоявшее посреди комнаты чудище и думал, а стоит ли овчинка выделки. Обойдя вокруг станка, я отметил, что дерево не повреждено ни грибком, ни жуками, только на металлических частях небольшой налет ржавчины.
– Отец Кирилл, сейчас ничего не могу сказать, надо мне мастеров сюда привести, чтобы посмотрели, много ли еще работы надо делать, да и не развалится от старости станок этот. Да, кстати, сколько ты хочешь за него?
– Так Сергий Аникитович, я по-божески за две тысячи рублев отдам.
Я, глядя на него, махнул рукой и молча пошел обратно.
– Постой, постой! Сергий Аникитович, за тысячу отдам.
Я продолжал идти.
– Сергий Аникитович пятьсот рублей всего прошу.
Я повернулся к нему и спокойно сказал:
– этому хламу в базарный день цена двадцать рублей и не больше.
Настоятель удивленно уставился на меня:
– Сергий Аникитович так мы тогда двести рублей потратили.
– Отец Кирилл, так пятнадцать лет прошло, я его на казенные деньги куплю, а он может, развалится через неделю. Что со мной Иоанн Васильевич за такие траты сделает, сам знаешь.
И тут мне в голову пришла идея, я даже на минуту отключился, обдумывая ее.
– Отец Кирилл, завтра приду с мастерами, посмотрят они, скажут, сколько чего надо. Хотя они ведь тоже ничего такого ранее не делали, так, что сразу вопрос расходов дальнейших не решим. Мысль у меня появилась интересная. Может, быть так сделаем? Станок этот у тебя я самолично выкуплю. Есть у меня художники хорошие, сам учил, два из них по дереву хорошо режут. Так вот, предложение мое:
Станок мы здесь оставляем, мои мастера будут его в порядке держать, художники будут буквицы и парсуны делать, а монаси твои, здесь работать начнут, чтобы дело с молитвой и под благословением божьим было, и посторонних здесь не будет, а вы всегда сможете проверить, что печатают, дабы непотребства не допустить. Мне завтра надо к митрополиту идти, так может мы вместе, поедем? Можно будет сразу поговорить, чтобы со Священного писания начать. Если благословение митрополита Антония получим, то смотри отец Кирилл- станок мой, художники мои, бумага с моей мануфактуры, литейка небольшая у меня есть, чтобы буквицы отливать, чернила, если еще не закупать, а у вас в монастыре делать, не скажу, что озолотимся, но монастырь бедствовать не будет. А государь, я точно знаю, против такой затеи ничего не скажет.
Отец Кирилл смотрел на меня большими глазами.
