Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне
— Почему же маленькая?.. Ребята!.. Для космоса что значит маленький или большой? Космос-то всё равно бесконечный. Верно, Гелька?
Он впервые так обратился ко мне: за поддержкой. Не к Юрке, а ко мне. Я глянул на Юрку мельком, но с победой.
— Да, — сказал я. — Если в космосе бесконечная бесконечность, как с ней что-то сравнивать? Это просто глупо.
— Ну, конечно! — тут же взъелся Юрка. — Ты один у нас умный, в дедушку профессора.
— Юр… — сказал Янка.
— А чего… Я не сравнивал ничего с вашей дурацкой бесконечностью. Я сказал, что эта искорка крошечная, а галактики… сами знаете, какие.
— Мы же не все их знаем, — возразил я. — Знаем только громадные, которые в телескопы видны. А может, они всякие бывают. Может, вот таких ещё больше на свете.
— Это выходит, мы, как Господь Бог, создали целую галактику? — насмешливо спросил Юрка. Он забрался на верхнюю полку и теперь сидел, качая ободранной ногой.
Глеб взял стекло, опять посмотрел на искорку.
— Едва ли мы её создали. Наверно, просто открыли для себя. Приблизили к себе. Из пространства…
— Как это? — спросил я.
— Вот уж не знаю, «как это», — улыбнулся Глеб. — Тут сплошное космическое колдовство.
— Мало нам нашей Галактики, — сумрачно сказал сверху Юрка. — Начали другие выуживать из космоса…
— Ребята… — Янка всех обвёл обеспокоенными глазами. — Я сейчас подумал… А может, она и есть наша…
— Как это? — опять спросил я.
А Глеб возразил:
— Едва ли… Ты хочешь сказать, что получилась маленькая модель, образец?
«Нам нужен образец», — вдруг вспомнил я Клоуна и обжёгся резкой, болезненной тревогой.
— Ребята! Я хочу рассказать…
— Подожди, — поморщился Юрка. — Пусть Янка объяснит. Как это «наша»?
— Не модель, — сказал Янка. — Просто наша Галактика. Та самая, в которой живём. Она вот, вокруг… — он оглядел вагон, словно был среди космоса. — И она вот. Одна и та же…
Юрка сердито качал ногой. Глеб нерешительно улыбался. Я… я начал догадываться, про что говорит Янка. Потому что про это куча всякой фантастики написана. «Легенда о синем шарике», «Солнышко в ладонях», «Звёзды под микроскопом»… Но не только фантастику я читал.
— В «Технике юных» тоже про это писали, — вспомнил я. — Некоторые учёные считают, будто бесконечно большое и бесконечно маленькое — это одно и то же. Что они где-то в бесконечности сливаются.
— В бесконечности ведь, а не в нашем драном «Курятнике»… — отозвался Юрка.
— Юрик, — сказал Глеб. — Ну, если нам хочется верить, что в наших руках наша Галактика, разве тебе жалко?
Юрка прыгнул с нар. Прямо в лучи вечернего солнца, которое било из-за дальних тополей в раздвинутые двери вагона…
Теперь, когда я думаю про Юрку, я чаще всего вспоминаю его именно таким. Как он стоял тогда в горизонтальных оранжевых лучах. Весь какой-то натянутый, будто каждая жилка в нём звенела, как струны под Янкиным смычком. Он по-прежнему был в форме барабанщика, только без берета, конечно, и без накидки. Блестели галуны и аксельбанты. И глаза Юркины блестели, отражая оранжевое солнце.
— Если это правда она, — сказал Юрка незнакомым звенящим голосом, — тогда что? Вы понимаете? Значит, она вся замешана на крови!
Мне на секунду показалось, что лучи стали совсем красными. Даже вздрогнул.
— А разве нет? — тихо спросил Глеб. — Сколько было войн, восстаний и бед…
— Нет, — встревоженно откликнулся Янка. — Это же только на Земле они были, а не во всей Галактике.
— А что мы знаем про Галактику? — усмехнулся Глеб.
— Но скадермены же не нашли ни одной живой планеты. Люди — только на Земле, — сказал я.
— Скадермены… — сердито бросил Юрка. — Ты мне про скадерменов не рассказывай. Я теперь про них знаю больше всех вас. Что они успели открыть? Несколько шариков, не пригодных для людей. А в Галактике, может, миллионы планет с людьми…
Я посмотрел туда, где в стороне от лучей, в полутёмном углу теплилась наша искорка. Миллионы планет в ней? Люди? И может быть, мы сами?
Янка ласково сказал:
— А что плохого, если на крови? Это же не та кровь, которая от войны, а наша, живая.
— Вот я и думаю… Тогда, значит, вся Галактика живая, — сказал Юрка.
— Ну и что, — сказал я. — Пусть.
— Тогда изо всех сил беречь её надо, вот что!
…Её надо беречь, нашу искорку. Вдруг всё, про что мы говорили, правда?
Глеб оставил искорку у себя. Сказал, что незачем таскать её в кармане по улицам. Правильно, конечно, сказал. Сам он остался в вагоне до утра.
…Когда я брёл по вечерней улице к дому, мне казалось, что возвращаюсь я из далёкого и тяжёлого путешествия. Из такого, в какие уходил когда-то Флота Капитан Ратманов. Потому что столько всего случилось за этот день. Но капитаны, когда возвращаются и сходят на берег, вздыхают с облегчением: всё, что было горького и страшного, теперь позади. А я так вздохнуть не мог.
Потому что опять я думал о Клоуне.
Зря я всё-таки не рассказал про Клоуна Глебу и ребятам.
Я даже головой замотал от досады на себя. Но я не смог, не сумел рассказать.
Конечно, причина не в том, что хмыкал и перебивал Юрка. Ведь, если честно говорить, я даже радовался, что он перебивает. Я не решался рассказывать, потому что до конца ничего не знал. Может, всё-таки это был чей-то глупый розыгрыш, и получится, что я трус. Испугался какого-то шмеля (попробуй докажи, какой он жуткий). И ведь, по правде говоря, я чуть-чуть не отдал искорку. Хорошо, что спасли барабанщики.
А может, я всё-таки не отдал бы? Зубы сцепил бы как клещи, задохнулся бы от ужаса, но не отдал бы? Не знаю… Но если не знаю, как рассказывать?
А ещё я смутно боялся, что если разболтаю про Клоуна, он и его сообщники нам отомстят. Я мог бы рассказать о чёткой опасности, а как говорить о неясных страхах? «Опять ты сам не знаешь, чего боишься, Копейкин…»
И ещё была причина. Глупая, конечно, даже стыдно вспоминать, но была. Юрка несколько раз перебивал меня, и наконец появилось чувство: «Ладно, Юрочка! Ты не знаешь, а я знаю. У меня есть тайна, о которой вы с Янкой слыхом не слыхивали!» И страшно, и в то же время гордость какая-то…
Но сейчас, по дороге к дому, я отчаянно ругал себя, что не крикнул там в вагоне: «Да послушайте же наконец, что со мной случилось!»
Столько загадок свалилось на меня!
Как эти охотники за искоркой про неё узнали?
Зачем им наша крошечная Галактика? (А может, и не крошечная?)
Кто они? Хулиганы? Космические пираты?
