Мак Рейнолдс - Фиеста отважных. Сборник научно-фантастических произведений
— А может быть, я дегустатор вин? — спросил я с надеждой.
Он, глубоко задумавшись, закрыл глаза.
— Где-то здесь лежит ключ к разгадке. О чем мы говорили вчера вечером?
Я щелкнул пальцами.
— Мы говорили о твоем напитке. Может, мы решили сделать меня барменом?
Он спросил:
— Как приготовить «Красную Мэри»?
— Ты что, хочешь, чтобы Маккарти начал за мной охотиться? Я обращаю внимание только на стопроцентных американок.
Он помотал головой.
— Нет, ты не бармен. О чем мы еще говорили?
Я прижал ладони к пульсирующим вискам.
— Мы обо всем говорили. О сухой воде и легкой воде. О всех водах, кроме черной.
Несмотря на похмелье, он заинтересовался.
— Черная вода, — сказал он… — Ее очевидные преимущества, надо думать, ускользнули от моего внимания.
— Возможно, она пригодится тем, кому все равно, чем мыться, — разозлился я.
— Умоляю, — сказал он. — Ты забыл о моей головной боли. Когда же начнет действовать аспирин? О чем мы еще говорили? Именно здесь должен лежать ключ к тайне.
— Давай примем еще по две таблетки, — предложил я. — Мы говорили о том, как все твои изобретения попадают под сукно, о том, что Колумб орудовал в портняжной мастерской, о Международном союзе историков и еще о ком-то, кто запретил твою машину времени. И…
— Ой-ой-ой, — произнес он, избегая смотреть мне в глаза. — Давай в самом деле примем еще по две таблетки аспирина. У меня предчувствие…
Он не закончил фразы.
— Что с тобой? — рявкнул я.
— Машина времени, — сказал он. — Тебе хотелось овладеть какой-нибудь уникальной профессией. Я понял, что он сейчас скажет.
— О нет, не надо, — попросил я.
От автора:
Если только мне удастся удержать этого парня от внешних контактов и скрыть его от Вилли Ли[19] или Артура Кларка, считайте, что я — самый удачливый человек на свете. Я уже говорил, что после встречи с этим парнем мои рассказы отличаются особой правдивостью. Я единственный из писателей-фантастов, кто может похвастаться знакомством с человеком, который специализируется по ремонту машин времени.
Мак РейнольдсПечатается по изд.: Рейнолдс М. Эксперт: В сб.: Фантастические изобретения. — М.: Мир, 1971. Пер. изд.: Reynolds М. The expert: Fantasy and Science Fiction, 1955, № 1.
РАДИКАЛЬНЫЙ ЦЕНТР
Первые смутные подозрения должны были бы зародиться у меня еще в тот раз, когда я зашел в забегаловку на углу и сказал Джерри:
— Дай-кa мне пачку курева.
Джерри знал мой сорт. Вот уже пять лет он перебрасывал мне сигареты через стойку.
— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — Получите, мистер Майерс.
Я уставился на незнакомую упаковку.
— Какого черта, что это? — спросил я, не прикасаясь к пачке.
Джерри изобразил идиотскую улыбку.
— То, что вы просили, — ответил он.
— Я курю «Счастливый удар» — это часть моего имиджа, — сказал я мрачно. Мы не были с Джерри друзьями, просто общались несколько лет. Кроме того, этим утром времени у меня было только на чашку кофе.
— Вы просили «Курево», — сказал он.
Я посмотрел на Джерри. Наконец я взял пачку. На этикетке было написано: «Курево».
Я фыркнул, как если бы услышал неудачную шутку клерка, и перевернул пачку — просто чтобы посмотреть, что там есть еще. На торце было написано: «Если от каких-то сигарет вы и заработаете рак легких, то от «Курева» вы получите его наверняка».
— Хорошо, — сказал я. — Попробую.
— Все так делают. — Джерри снова идиотски улыбнулся.
Я не тонкий ценитель табака. Для меня эти сигареты ничем не отличались на вкус от любых других. Скорее всего я купил их с мыслью, чтобы можно было, выудив пачку из кармана, со словами «держи курево» кого-то угостить. «Тонкая» шутка.
Я нашел место, где смог опустить свой «фольксаэро», и продолжил оставшуюся до редакции часть пути пешком.
На витрине винного магазинчика поменялась экспозиция. Пара плакатов была весьма далека от традиционного изображения прихлебывающего из высокого бокала мужчины, за которым с восхищением следит страждущая богиня, сочетающая красоту дюжины секс-символов стереовидения на текущий день.
Один из плакатов изображал трущобного вида типа, который расселся на мусорной куче, прислонившись к кирпичной стене. В одной руке он держал полупустую бутылку и был явно пьян в стельку. Пьян, но счастлив. Глаза его скатились к переносице, а нижняя губа отвисла. Надпись гласила:
НОВОЕ КУКУРУЗНОЕ ВИСКИ
изготовлено не в Кентукки и не в Мэриленде. Выдержано ровно настолько, чтобы изготовителя не оштрафовали. При. перегонке мы не используем какой-либо особой воды, и если сусло в чане 'прокиснет — мы этого даже не заметим. Но убедись сам — ты остолбенеешь от
НОВОГО КУКУРУЗНОГО ВИСКИ.
Самогон с похмельем в каждой капле!
На другом плакате была изображена вечеринка в завершающей стадии. Несколько гостей валялись на полу. Две или три бутылки были опрокинуты. Битые и полупустые стаканы разбросаны по всей комнате. Было сильно накурено, и по крайней мере одна сигара тлела на ковре. Смысл надписи был вроде предыдущей.
Я хмыкнул и пошел дальше.
Поднимаясь в отдел городских новостей, я столкнулся в лифте с одной из копировальщиц. Папка с заметками в руке, серьезное выражение глаз. которое они сохраняют первый год после окончания школы журналистов.
— Привет, Счастливчик, — поздоровалась она. — Будь сегодня поосторожней с мистером Блакстоном. Он вышел на тропу воины.
— Руфи, — сказал я, — мы вежливо-с ответим-с на его вопросы, и тучи-с рассеются.
— Да уж постарайся, — сказала она, выскакивая на третьем этаже.
Итак, Блакстон вышел на тропу войны. Подобное случалось и раньше, но последний раз это было сразу же после моего успеха с материалом о Долли Теттере, и я избежал снятия скальпа.
На этот раз все могло быть иначе.
Не успел я пересечь порог кабинета, как прогрохотал залп.
— Марс! — возопил он. — Счастливчик Марс!
— Он самый, сэр, — серьезно сказал я, приближаясь к его столу.
— Что за вопиющее безобразие, тебе что здесь — клуб? Где тебя носит? Ты можешь быть любимчиком Уилкинза, но мне-то вешать лапшу на уши не надо!
— Да, сэр, — сказал я ему. — Работаю.
— Работает! — проблеял Старая Головешка. — Кто работает? Вся твоя работа — назанимать у всех, кто не знает тебя получше.
У начальства свои преимущества. Я оценил его тон легким смешком. Затем, дабы не подвергаться риску, снова стал серьезным.
