Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)
– Как тебя встретят твои соплеменники, если узнают, кем ты стал? Вором и маниуком! Они прогонят тебя навсегда!
Али не отвечал. Он знал, что они хитрее – об этом его предупреждали учившие его англизы. И есть только один способ против них, один метод – молчать. Молчать – в ответ на любой вопрос. Молчать – что бы ни спрашивали…
– Не хочешь говорить? Не надо. Не надо…
Мучитель встал. Прошелся по кабинету, его ноги ступали мягко, как лапы пустынного кота, который так опасен, что может перекусить горло корове или даже человеку. Медленно обошел стул, за которым сидел Али, потом присел на краешек стола. Али увидел, что он кто-кто – но никак не руси, слишком темная у него кожа, и совсем не такие глаза, как у руси. Тонкие усики и глаза, холодные и неподвижные, как обкатанные водой голыши на дне горного ручья. Али никогда не видел таких глаз у человека. Может, он осман.
– За что ты борешься? За ислам? Мы тоже правоверные и каждый день встаем на мечеть. Сколько вас и сколько нас. Вы – нищие пустынники, бандиты и налетчики. Вы живы только до тех пор, пока вас не приказали уничтожить.
Офицер поднялся. Прошел в угол кабинета за своим столом, открыл какой-то ящик. Абу услышал, как булькает наливаемая в сосуд вода.
– Видишь? Смотри, смотри…
Офицер поставил на стол стакан воды. Поставил его перед Абу
– Возьми его. Посмотри. Вода холодная.
Абу помедлив, все-таки взял сосуд. Вода и в самом деле – была холодной даже ледяной.
– Это холодильник. Я теперь могу пить холодную воду, когда захочу. И у моего господина – много таких чудес. Хочешь колбасы?
Офицер снова повернулся к своему шкафчику. Достал оттуда какую-то продолговатую палку, издающую очуменный мясной запах. Положил рядом с ней карандаш и лист бумаги.
– Попробуй. Ты живешь впроголодь, а можешь жить как король
Али ничего не ответил
– Попробуй, попробуй. Ты голоден, я знаю. А потом – пиши. Пиши все, о чем знаешь. И клянусь Аллахом, тебя никто не обидит…
Достаточно с нас Аллаха, он – прекрасный хранитель…
Али резким движением выплеснул ледяную воду мучителю в лицо. И, кажется, даже успел ударить его карандашом, прежде чем на него навалились вломившиеся в кабинет конвоиры…
Пытка электрическим током – применялась редко, а в таком захолустье как задний двор Адена – тем более. Еще двадцать лет назад – в США рекламировали электрический ток как средство от всех болезней, им лечили все – от простуды до половой истерии. Шарлатаны разъезжали со своими динамо-машинами, и никто не считал – сколько человек в результате такого лечения и вовсе преставились. Еще, в качестве орудия казни использовали электрический стул, изобретенный великим Томасом Эдисоном – в деле экзекуций это считалось такой же революцией, какой в свое время считалось изобретение гильотины. Некий Гильотен, то ли доктор, то ли парикмахер – движимый самыми добрыми чувствами и побуждениями (в их европейском, конечно же, варианте) решил изобрести некое приспособление, которое устраняло бы из жизни человека посредством простой и безбольной операции. Его изобретение оказалось как раз кстати – во времена французской революции красные комиссары истребили не меньше полумиллиона человек изобретением доброго доктора – парикмахера. Гильотину переняли и немцы – правда, у них она стояла в единственном экземпляре, в тюрьме особого назначения в Моабите, где казнились государственные преступники – остальным светило банальное повешение или не менее банальный расстрел. А вот честь изобретения пыток электрическим током – сомнительная во всех отношениях – принадлежит, кажется русским офицерам. В русской армии – в первой в мире появились искровые, то есть телеграфные роты, а потом, уже в двадцатых – офицеры русской армии, ведущие войну внутри собственной страны открыли, что телеграфный аппарат можно прекрасно использовать для пыток. Наверное, это тоже было мировое открытие: в Германии, и в Англии, в нашем главном враге – пытки сводились к тупым избиениям[99]. Озверевшие офицеры и сотрудники только что созданного гестапо – часто забивали заключенных до смерти… при этом, как потом часто выяснялось, сильнее всего зверствовали те, кто тайно сочувствовал красным и заботился о том, чтобы сохранить тайны, которые знали схваченные. В отличие от избиений – пытка электротоком почти не оставляла следов, и в руках опытного человека – почти никогда не заканчивалась смертью. Раньше было… и напряжение не могли подобрать, и например, один кавказский политический бандит по прозвищу Камо откусил во время пытки язык и захлебнулся кровью. Сейчас было все продумано – даже специальной конструкции назубник, который вставляли в рот, чтобы не повторилась история Камо.
В темной комнате – ярко горела лампочка без абажура. Комната была большой, что удивительно для тюрьмы, здесь ни для чего не хватает места. В центре – стояло что-то среднее между операционным столом и крестом для распятия, покрытым панцирной сеткой. Это устройство было сварено из стального проката и вцементировано в пол. Место для головы – было сделано из дерева и кроме того – покрыто резиновой изоляцией, вырезанной из автомобильной камеры. Те, кто пытал, знали, что на голову давать разряды нельзя, иначе никаких ответов не получишь, заключенный просто потеряет память[100], и оставлять голову незафиксированной тоже нельзя – заключенный может разбить голову об дерево во время пытки. Поэтому – голову удерживала сложной системы подвязка, тоже из вырезанных из камеры кусков резины. Резина – лучший диэлектрик.
В комнате было душно, и стоял такой запах, который бывает после того, как сгорит проводка на электродвигателе, такой запах горелого металла. Заключенный, привязанный к столу – был полностью обнажен, ему привязали руки, ноги, а так же перехватили поперек тела в двух местах толстыми резиновыми жгутами, тоже вырезанными из старой, автомобильной камеры. От стола для пыток – отходили два провода, они шли к странному аппарату, напоминающему кассовый, с ручкой сбоку, а оттуда – куда-то за стену. Там – работал на холостых мотором грузовик, вырабатывая электричество. У них был для этих целей дизель – генератор, отдельный от тех, которые обеспечивали тюрьму – но он сломался, а новый до сих пор не привезли: требование на него затерялось где-то в бюрократических кабинетах. Поэтому – для генерации использовали грузовик, обеспечивая при этом перерасход топлива и головную боль при отписках. Топливо – отпускают по нормам, и то, что не по своим делам ездили – не докажешь…
Заключенный весь дрожал. Он пережил три удара током и дрожал как сильно избитое животное, ожидая четвертого. Страшнее боли было непонимание. Цивилизованные люди – живут в мире, где электричество – норма, они понимают, что это такое многих – дергало током. А те, кто родился и вырос в горах, никогда не видел электрической лампочки – у них понятие электричества не укладывалось в сознании вообще. Они могли стоически выносить ножевую или сабельную рану, терпеть пулевое ранение, отстреливаться, катаясь на собственных, вырванных осколком кишках. Но электрический ток и пытка им – приводила их в ужас. Они не могли понять, что – может причинять такую безумную, рвущую все тело боль. В сочетании со стрессом от тюрьмы – действовало почти безотказно.
