Евгений Гаркушев - Обойдемся без магии!
Пыхтение и скрежет насторожили вражье воинство. Дозорные с луками и кривыми ятаганами выбежали на дорогу и были скошены пулеметной очередью. Дальше началось тотальное избиение. Не успевшие надеть доспехи враги ложились под пулями. Солдаты и казаки добивали раненых. Церемониться с воинами Лузгаша войска отца Кондрата не собирались. В большинстве вражескую армию составляли матерые головорезы.
Щадили только рабов, обслуживавших катапульты. Некоторые из них наверняка были подданными Валии. Их собирали вместе и отправляли в фильтрационные лагеря, где работали контрразведчики Славного государства. Освобождать человека только на том основании, что он находился в рабстве у Лузгаша, было неразумно. Может быть, он такой негодяй, что даже у повелителя Луштамга не нашлось для него лучшего места, чем в строю рабов, под кнутом надсмотрщика. Таких нужно было отсеять, остальных – вернуть домой.
Перевальное ущелье освободили за час. Мы надеялись, что никто не ушел и наш удар окажется внезапным.
После того как дорога была очищена, солдаты перетащили на ту сторону перевала дирижабли. Командующий Кореновской воздушной дивизии генерал Юдин не решился отправлять воздушные суда своим ходом. С порывами ветра в ущелье маломощные пропеллеры могли не совладать. Поэтому солдаты – человек сто-двести – впрягались в лямки и вели аэростат, едва паривший над землей, чтобы его не снесло к горам и не разбило об острые скалы. Так же преодолел перевал и наш дирижабль, быстроходная «Ласточка», до этого привязанная длинным прочным канатом к высокому тополю у дороги.
По утрамбованной войсками Лузгаша дороге в степи освободительная армия двинулась к Бештауну. Дирижабли и танки шли впереди, основная часть войск прикрывала пути для подвоза необходимых технике угля и дров. В Бештаунском княжестве мы собирались захватывать топливные склады, но даже до ближайшего селения нужно было совершить приличный бросок. А уголь можно было найти только в самом Бештауне.
Миновав перевал, я поднялся в дирижабль, на этот раз боевой, а не разведывательный, вместе с генералом Юдиным. Валия и Адольмина остались в ставке командующего сухопутными войсками Корнеева. Наш новый дирижабль назывался «Сокол». Имя воздушного корабля было выложено золочеными буквами на обшитой дюралем гондоле.
– Предпримем рейд в тыл противника? – спросил генерал. – Погода благоприятствует… Или вы останетесь здесь?
– Разумеется, я полечу с вами, – ответил я.
Юдин дунул в свисток, резкая трель которого перекрыла шум парового двигателя, и дирижабль пошел вдоль гор на юг. Выгоревшая степь проплывала внизу. Редко встречавшиеся пастухи с ужасом глядели на летевшее по небу чудовище. Многие с громкими криками устремлялись прочь.
– Почему в качестве топлива в дирижаблях не используется нефть? – спросил я, наблюдая за потным кочегаром, швырявшим в раскаленную топку уголь. – Мне кажется, ее добывают достаточно.
– А почему не используется солома? – вопросом на вопрос ответил генерал. – Ее у нас тоже очень много.
– Соломы не хватит надолго. Она быстро прогорает.
– А нефть, напротив, горит очень медленно. Весит она много, тепловыделение – крайне низкое. Литр нефти будет гореть весь день. Чтобы создать нужную температуру под котлом, необходима очень большая рабочая поверхность горения. К этой поверхности необходимо подвести воздух, чтобы нефть не горела только по краям. Это – дополнительные приспособления, дополнительный вес. Большой паромет на рейде в Сочи работает на нефти. Это самая мощная паровая пневматическая пушка, построенная нашими инженерами. Прицельно бьет на два километра. У нефтяного паромета есть свои положительные стороны – чтобы раскочегарить его, уходит меньше времени, да и кочегар не нужен – необходимо просто повернуть кран подачи нефти из большого резервуара. Но рабочая поверхность котла – около ста квадратных метров. Установка явно не для полевых действий…
Слушая, как увлеченно рассказывает генерал о паровых машинах и видах топлива, я понял, что он занимался не только тактикой и стратегией боевых действий. Наверняка закончил технический факультет академии…
Между тем нас догонял второй дирижабль, «Ястреб», последовавший за воздушным кораблем командующего. Летательные аппараты постоянно обменивались сигналами с помощью флагов, но я не умел их читать.
– Поднимаемся выше, – приказал Юдин капитану «Сокола».
В топку кинули несколько лишних лопат угля, в подъемном шаре поставили дополнительные распорки, и воздушный корабль начал набирать высоту.
– Вижу вражеский отряд! – сообщил капитан дирижабля, когда мы поднялись метров на пятьсот.
– Курс на врага. Постепенно снижаемся, – приказал генерал.
Дирижабли, словно два грозовых облака, начали плавно опускаться на отряд из тридцати человек. Луштамговцы шли пешком, ведя в поводу нескольких нагруженных лошадей. Не иначе разграбили какой-то аул. Это подтверждалось и тем, что за последней лошадью брели шесть пленников, скованных цепью. Рядом с ними шагал надсмотрщик с кнутом. Четыре женщины и двое мужчин испуганно оглядывались на кнут и старались не сбиться с шага.
В небо солдаты Лузгаша не смотрели. Негодяи вообще не любят солнца и звезд, поэтому предпочитают шарить жадным взором у себя под ногами, в лучшем случае – выискивать что-то на линии горизонта. Но в небо, туда, где, по верованиям многих народов, обитают боги, они смотреть боятся.
– Позвольте, – обратился я к одному из солдат, указывая на его духовое ружье.
Это было отличное оружие, не то что полицейские короткостволки. Винтовка весила килограммов шесть, имела мощнейшую камеру со сжатым воздухом, которую нужно было накачивать несколькими поворотами специального рычага, и ствол метра в полтора. С таким тяжелым ружьем не очень-то побегаешь по горам, но для стрельбы со стационарных позиций оно было идеальным. Думаю, из него вполне можно было пробить кольчугу.
– Нужно совместить прицельную мушку с двумя прорезями в начале ствола, – зачем-то начал объяснять мне генерал Юдин. Чуть позже я понял зачем. Ведь ружья состояли на вооружении только в армии Славного государства, и логично было предположить, что иностранец стрелять из ружья не умеет.
– Да-да, – ответил я, беря погонщика рабов на прицел. Дирижабль снижался на удивление мягко, ствол ружья почти не дрожал. Пойдет ли только пуля по ровной траектории? Может быть, в стрельбе из этого ружья есть свои хитрости?
Я плавно нажал на спусковой крючок. Во лбу погонщика образовалась большая ровная дырка. Он рухнул лицом в пыль, но никто этого не заметил.
– Отличный выстрел, – удивленно отметил генерал.
