Ольга Ларионова - Лабиринт для троглодитов
- Я бы кувалдой ее, уникальную! С хозяйкой в придачу. И полуроботу твоему манипуляторов надо бы поубавить... Но мы с ним поступим по-другому. Мы с ним знаешь что сделаем?
- Что? - послушно отозвалась Варвара.
- Мы его... выставим за дверь. Чтобы не подглядывал.
- А зачем?
Он резко наклонился над ней, и ресницы, неправдоподобные его ресницы так и брызнули в разные стороны - казалось, они сейчас полетят, словно иглы у дикобраза, и веселые голубые черти беззвучно заплясали у него в глазах.
- Кофе варить!!! - простонал он, хватаясь за голову.
И вот тут-то ей и стало страшно, потому что больше не было между ними никакой беды.
Она поспешно отступила, краснея и, конечно, нелепо натыкаясь на ящик, которым была задвинута дверь. Ей вдруг показалось, что вместе с защитным полем растаяли и стенки метеобудки, и теперь все одиннадцать человек, галдевших на крыше биокорпуса, притихли и снисходительно, насмешливо наблюдают за ними.
Она отчаянно пихала ногой тяжеленный ящик, но он не поддавался, и она, чувствуя, что от этих усилий и окаянного смущения становится уже не красной, а коричневой, бормотала первое, что пришло - и, естественно, совсем некстати - в голову:
- Какой там кофе... На чем его варить - на генераторе защитного поля, что ли? Все ж демонтировано, голые стены...
- Да ты что, Барб?.. - с безмерным и все еще веселым удивлением проговорил он, - что ты, Барбик, Барабулька, Барбарелла, Барбиненок мой?..
- Да выпустите же меня! - в совершенном отчаянье крикнула она, и голос ее сорвался на писк, и все окончательно смешалось - и страх, сопутствующий исполнению самого невероятного желания, и стыд от того, что одиннадцать весьма скептических умов догадываются о происходящем, и шальная радость догадки - не сейчас он придумал эти смешные, нежные словечки-бормотушки и, значит, давно уже про себя называл ее так, и досада на себя, что не посмела назвать его на "ты"...
- Ну пожалуйста... - совсем тихо добавила она.
Он смотрел на нее во все глаза, и лицо его становилось каком-то мягким - пропал жесткий очерк губ, скулы округлились, и даже стрельчатые ресницы, кажется, легонько загнулись кверху.
- Господи, да ты, оказывается, еще и трусиха! - проговорил он так восторженно, словно во всей Вселенной смелых было пять миллиардов, а трусиха - она одна.
Он отступил на шаг и почтительно подал ей руку, одновременно точным пинком отшвыривая ящик. Дверь кракнула, сорвалась с петель и вывалилась наружу, громыхая по ступеням. Варвара вылетела вслед за нею и подставила горящее лицо влажному хлесткому ветру. Дали небесные, какая же она дура! Другая выплыла бы по-царски, вся в командорской нежности, как в горностаевой мантии, а потом, уже при всех - "Гюрик, поменяй мне батарейку в десинторе..."
Не умеет она так. Не уродилась. Да, не повезло бедной Степухе с обитателями: с одной стороны, зверюги клетчатые, с другой - растяпы усатые... Она вздохнула и, как приличествует вздыхающему, подняла глаза к небу.
На блекло-желтом фоне, как белые хризантемы, распускались ложные солнца. Они окружали настоящее светило, сегодня особенно тусклое, словно намеревающееся погаснуть, не дожидаясь заката; их призрачные лучи поочередно вспыхивали отраженным светом и тут же гасли, едва угадываемые. И в этом несоответствии желтизны тамерланского светила и ледяной мертвенности его надоблачных отражений Варваре снова почудилось что-то жуткое и неопределимое.
- Смотри-ка, - удивился Гюрг, вставая рядом с ней на пороге, - хватает пороху на световые эффекты! А я-то думал, у него все обмотки погорели и программы застопорились... М-да. Интуиция мне нашептывает, что по этой кастрюле истосковался хороший водородный заряд. Однако пора...
Варвара предостерегающе вскинула руку.
Полоска зелени, отделявшая прибрежную полосу от поселка, превратилась в сплошной заградительный вал из вырванных с корнем деревьев, всевозможных обломков и спутанных водорослей; сейчас через эту баррикаду кто-то с усилием продирался. Робот? А если нет - то кто же?
Гирлянда морской капусты, свисавшая с поваленного ствола, сорвалась, и на пляж, отчаянно встряхиваясь, выскочил олененок-бассет с длинными замшевыми ушами. Он пугливо озирался, переступая копытцами, словно прислушивался - что же его сюда позвало? И, учуяв источник этого неодолимого зова, он неуверенно двинулся к морю, обходя илистые воронки, высверленные смерчами. Следом за ним, пятясь и выдирая из клейкой зеленой массы притупленные рожки, показалась громадная пещерная лама - стряхнуть водоросли ей так и не удалось, и она понесла их на себе, точно развевающееся зеленое знамя. А завал уже трещал, сокрушаемый мерными ударами, пока наконец на пляж не вывалилась рыжая туша карликового мамонта - его можно было бы принять за детеныша, если бы не охристо-красные бивни; следом за ним в образовавшийся пролом хлынули звери. Голубые верблюжата, сурки-иноходцы, коробчатые игуаны, муравьед-полоскун... Впервые, вероятно, увидев море, они вздрагивали и цепенели, врываясь когтями и копытами в битую гальку; но неслышимый людям призыв упрямо тянул их к воде, и они, обреченно раскачавшись, сдвигались с места и брели, брели навстречу мелким зеленоватым волнам, уже подернувшимся золотистой пенкой, и бесцветные ненастоящие солнца ритмично возгорались и снова потухали, словно небо с трудом приоткрывало глаза и тут же снова жмурилось.
- Ты смотри-ка, - с безмерным удивлением протянул Гюрг, - и чего тут только нет... А клетчатого тапира не видно!
Варвара быстро глянула на него - неужели он до сих пор не почувствовал, что тут не удивляться нужно, а ужасаться?
Нет, не почувствовал.
- Командор, - раздался в метеорубке голос Шэда, - у нас тут впечатление, что они идут топиться на манер земных леммингов. Может, успеем протянуть между ними и морем линию защиты?
Командор вернулся к пульту, наклонился над микрофонной сеточкой, задумчиво потер подбородок. Оглянулся на Варвару.
- Пожалуй, подождем. Вы там фиксируйте...
- Само собой.
Варвара вздохнула, безотчетно радуясь тому, что в командорском ответе не содержалось приказа. Она выбралась на площадку, так и не подсохшую, забросанную обрывками водорослей и какой-то крупной чешуей. Отсюда вся прибрежная полоса была видна как на ладони, но сейчас этот привычный, совсем земной уголок казался огромной сценой, на которой диковинные сказочные персонажи нехотя разыгрывают недоступное человеческому пониманию действо. Звери все подходили и подходили, совались к воде и отступали, словно выискивая отведенное им место, а найдя его, замирали в томительном ожидании и как бы не замечая друг друга. Мелкие бесшумные волны время от времени добирались до них, но и вода не привлекала их внимания. Другое. Им нужно было что-то другое. И они ждали в тишине, немыслимой при такой массе животных.
