Дмитрий Янковский - Большая Охота
– Есть! – ответила Катя. – Я у прицела!
Торпеды заходили с кормы и довольно бодро нас догоняли. На полном ходу в винтовом режиме батиплан развивал под водой двадцать узлов, а биотехи без труда шпарили на тридцати. Причем, я знал – это для них далеко не предел. Просто они не тратили силы, прекрасно просчитав, что догонят нас гораздо раньше, чем мы можем достигнуть берега. Глянув на экран кормового сонара, я заметил, что стая разделилась на три части. По центру остались три твари, выстроившись клином, а по сторонам сбились в плотные группы по шесть особей с каждой стороны.
Ольга лихорадочно просматривала на мониторе записи Каталога, пытаясь найти соответствующий вид. Наконец ей это, кажется, удалось.
– Вот смотри, – обернулась она к Борису. – В тетрадях эти твари записаны как автономные торпеды дальнего хода.
– С чего ты взяла?
– Смотри, очень характерный рисунок ультразвуковых выкриков на сонаре. Вот зарисовка, а вот что имеем на самом деле.
– Да, гайка в гайку! – отозвался по связи Док. – Чего от них ожидать?
– Ничего хорошего, – хмуро ответила Ольга. – Судя по записям, быстрые, до пятидесяти узлов, маневренные твари. Кроме взрывчатки обладают мощной ультразвуковой пушкой. Скорее всего для поражения боевых пловцов, чтобы не взрываться понапрасну. Две пары ушей. Восемь глаз. Хищницы, питаются рыбой.
– Отрыв особи от стаи! – предупредила Катя.
Я глянул на показания сонара и увидел, как передовая торпеда начала уверенно разгоняться, чтобы уйти от основных стай. Это говорило о скором взрыве – тварь не хотела побить своих, вызвав паразитные вторичные детонации.
– Стрелкам, поразить цель!
Тут же в темноту за кормой ударил залп из шести гарпунов. На экране сонара они выглядели как одно, быстро расплывающееся пятно, стремительно приближавшееся к головной торпеде. Когда пятно достигло зеленой искорки, означавшей торпеду, я ожидал увидеть или остановку цели, или, на крайний случай, зеленые концентрические кольца детонации. Но не произошло ничего. Гарпуны понеслись дальше, вырабатывая остатки реактивной смеси, а торпеда продолжила двигаться прежним курсом.
– Промах, – спокойно сказал Док. – Она увернулась, Борис. Торпеды?
– Стрелять научитесь! – зло прошипел в микрофон капитан. – На одних торпедах не вытянем все равно. Их больше сорока на борт не загрузить. Огонь из пушки!
Катя снова ударила залпом, но на этот раз не одним, а очередью, чуть раскидав ее веером. Три пятна по шесть гарпунов, почти слитые воедино, устремились навстречу сильно приблизившейся твари. На это раз увернуться ей не удалось. Увидев приближение снарядов, она попытался уйти в сторону, но один из плотно несущихся гарпунов распорол ей брюхо. Она потеряла ход и быстро всплыла, как подбитая рыбина. Остальные гарпуны, продолжив движение, зацепили еще пару торпед в основной стае. Детонации тоже не было.
– Результативно, – похвалил Борис. – Продолжать огонь!
– Может в атаку? – предложил я.
– У нас пушка только сзади! – одернул меня Борис.
Я умолк, переключив все внимание на управление. Хотелось, конечно, не драпать, подставив корму, а показать тварям класс пилотирования, но не было подобной возможности. Первый же выход батиплана показал его недоделанность – надо было устанавливать дополнительные плоскости управления для стабилизации хода на маршевых двигателях, а так же добавлять носовое орудие. Без этого дальний марш к Рошану начинать было совершенно бессмысленно.
Я взял курс точно на выход из тоннеля, чтобы не идти вдоль берега, подставляя правый борт под удар биотехов, а достигнуть цели кратчайшим путем. Катя продолжала вести огонь короткими залповыми очередями, все более прореживая напавшую на нас стаю. Но, как я и ожидал, к месту схватки начали подтягиваться все большие и большие силы противника.
– Мина прямо по курсу! – обратила мое внимание Ольга. – Легкая «Лера» по Каталогу. Тонна нитрожира.
Для мины определение «легкая» более чем относительное. Конечно, в тетрадях отца я нашел мины и по двадцать тонн зарядной массы, но встречались они в основном подальше от берега. Однако под водой и тонна взорвавшегося нитрожира – страшная вещь. Даже учитывая мощность корпуса «Кочи».
– Полный разворот кругом! – скомандовал Борис. – Стрелкам! Поразить мину гарпунами!
Я заложил штурвал вправо, а Ольга врубила реверс правого винта и дала полный ход левому, чтобы облегчить мне маневр. В результате батиплан развернуло почти на месте, направив пушкой точно по прежнему курсу. Тут же из орудия вырвалась густая залповая очередь гарпунов.
– Полный вперед! – произнес Борис.
Ольга толкнула обе ручки управления ходом, а я, на всякий случай, без всякой команды потянул штурвал на себя, завалил суровый тангаж на корму и начал скоростное всплытие. Ольга вовремя сориентировалась и начала продувать балластные цистерны. Я не спускал взгляда с экрана сонара, боясь увидеть яркие кольца детонации мины. На дистанции меньше километра таким взрывом нас бы здорово потрепало. Настолько, что в лучшем случае снесло бы все рули, все винты, а также все наружные камеры, свернуло бы орудия и разнесло полости торпедных аппаратов.
Достигнув поверхности, я выровнял корабль и погнал прочь от мины на полном ходу. В надводном положении «Коча» развивал тридцать узлов на винтах, что создавало мне некоторый простор для маневра.
– Газ в маршевый двигатель! – сказал я Ольге.
Она тут же нажала клавишу инициации реактивного привода.
Гарпуны почти достигли мины, я уже думал, что все обойдется, что они разорвут ее на части и весь нитрожир безопасно выльется в воду, но… Мина ощутила опасность и взорвалась. Мощная водяная компрессия яркими зелеными кольцами обрамила искорку мины на экране сонара.
– Маршевый старт! – выкрикнул я и толкнул штурвал вперед.
Ольга успела рвануть рукоять хода, и нас рвануло вперед со страшной силой – на воздухе не мешало сопротивление жидкой среды. Батиплан заскользил по поверхности, как брошенный в озеро каменный блинчик. Я успел дотянуться до ручки управления клапаном балластных цистерн и включил затопление кормового блока. Почти сразу приборы показали растущий тангаж на корму – нос задрало, началось глиссирование.
– Маршевому самый малый! – приказал я, глядя, как зеленая полоса ударной волны настигает на экране янтарную точку нашего корабля.
Ольга почти выключила реактивную тягу. За счет утяжеленной балластом кормы «Коча» начал погружаться с большим задним тангажом, задрав нос в небо. А когда ударной волне оставалось пройти до нас не более семидесяти метров, я дотянулся до рукояти управления маршевым двигателем и толкнул ее до отказа вперед. Мощным взрывом основной дюзы нас свечой вышибло из воды метров на десять. «Коча», достигнув верхней мертвой точки параболической траектории, тяжело завис, занял горизонтальное положение и камбалой шлепнулся в воду.
