KnigaRead.com/

Михаил Анчаров - Самшитовый лес

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Анчаров, "Самшитовый лес" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Да! Что такое душа? - спросила Вика. - У тебя и на это есть ответ? Может быть, ты мистик? Или ты спирит?

- Увы, - сказал Сапожников. - Я материалист. Мистикам куда легче... Покрутил стол, вызвал Наполеона - получил ответ... Однако все рано или поздно объяснится - так Аграрий велел. Нужна безумная догадка, а я сейчас трезвый как мыло.

- А вот я знаю, что такое душа, - сказала Вика.

- Вполне возможно... А что?

- Это то, чего у тебя нет, - сказала Вика.

И пошел длинный-предлинный разговор, где она объясняла Сапожникову с почти открытым злорадством все недостатки Сапожникова, и тот соглашался и соглашался, да, правильно ты говоришь, все точно, и она учила его жить, надо было делать так, и надо было делать эдак, и любовная речь журчала, как ручеек-змейка, которую Сапожников отогревал за пазухой, но так за всю жизнь и не отогрел, и всю жизнь любовная речь-змейка оплетала и оплетала Сапожникова, и во всем была права, но почему-то была права злобно и давала советы не тогда, когда он на ногах стоял и криком кричал, просил совета, а когда он обрушивался и ничего не просил, разве чтоб в покое оставили.

Ах, серпантина, круглые глазки, только у Гофмана она из змейки становится девушкой. В жизни чаще бывает наоборот.

И тогда Сапожников сказал:

- Ты права. Ну а дальше что? Разве кому-нибудь от этого весело? А разве тебе самой весело?

- Я не ищу веселья, - сказала она.

- Вот потому мы и не вместе, - сказал Сапожников. - Пускай я буду неправ, но по-своему.

И тут раздался довольно сильный звонок в дверь, и Сапожников сказал:

- Вот видишь, дождались... сейчас Нюра придет.

- Чур меня, чур, - сказала Вика.

Но это оказалась не Нюра. Вика открыла дверь, и ей сказали: "Распишитесь за телеграмму". Телеграмма была местная и срочная. Она вернулась и протянула серый заклеенный листок.

- Нет... - сказал Сапожников. - Прочти сама... Чем там еще меня прихлопнули...Я боюсь...

- Не бойся... трусишка, -сказала она и усмехнулась.

По ее лицу было видно, как Сапожников скатывался колобком ей в руки. Она ошибалась, но ошибалась благородно. Она не знала, что Сапожников на последнем рубеже, но держался до конца. Совсем. Он про себя так решил, что лучше помереть стоя, чем жить на коленях. Что это за отношения, если один ползет к другому, только когда ходить не может. А как пошел, так побежал прочь. Нет, нет. Конец так конец, но по-своему. Он смотрел, как она не торопилась разрывать финишные ленточки, которыми была склеена телеграмма неизвестно откуда, и все у него холодело. Потому что он понимал - все. Получать телеграмму ему совершенно неоткуда. Она побледнела и сказала:

- Наверно, твой проект приняли.

- Что? - сказал Сапожников. - А кому он нужен - эта мура собачья, мне, во всяком случае, уже не нужен. Ну-ка, прочти.

Она прочла:

"Рассказал шефу вашу последнюю медицинскую байку. Он сказал: оформляйте. Вас зовут к нам. Деньги отпущены. Зав. лабораторией, извините, я. Потом переиграем. Приезжайте немедленно. Все хорошо. Толя".

Сапожников подождал немножко, потом засмеялся, посмотрел в потолок и закрыл глаза. Как это ему неоткуда телеграмму получать? Ему полсвета написать может... Потом открыл глаза и посмотрел на молчаливую змейку. Она сидела неподвижно.

Он тихонько сказал:

- Привет:

Иерихонские стены рухнули. Резонанс все-таки. Она поднялась и молча вышла. Только бухнула дверь.

Так Сапожников и не понял. Совпадение это или судьба наградила его за попытку устоять на стезе добродетели и стойкости. Ему хотелось верить во второй вариант.

И пришла эта страшная ночь. Ночь катарсиса. Ночь объяснения и очищения. Сапожников вернулся домой с работы и в ящике для писем нашел письмо. Он сперва не понял, что это письмо от Глеба.

"...Пора признаваться, - писал Глеб, - Когда-то я смеялся, глядя на твою пасть, изрыгающую идеи. Но случай с видеозаписью поразил меня. Видеозапись существует. Это факт. Мне неизвестно, кто первый до нее додумался. Может быть, где-то уже шла работа. Но впервые она стала известна нам в пустом трепе с тобой. Это могло быть случайностью. Но ты похвастался, даже не похвастался, а пошутил, что ты можешь додуматься, как лечить рак, как сделать абсолютный двигатель и решить теорему Ферма. Много лет спустя я услышал, что ты начал болтать о двигателе. Из компании в компанию, по цепочке - мне передали его идею. Ты ни от кого не скрывал идею двигателя. Тогда я решил сыграть. Решил пожертвовать пешкой. И отдал тебе Барбарисова. Это я сказал ему, что в твоей идее что-то есть. И чтобы он попробовал и не терял шанса. Я тоже ничего не терял. Если бы ученые люди разгромили тебя, меня бы это не коснулось. Если бы подтвердили твое предположение, двигатель был бы мой. Но тебя разгромил Филидоров. А я опять стал жить хорошо, когда большая наука закрыла твою проклятую пасть, изрыгающую изобретения..."

- Безумец... - с тоской сказал Сапожников. - Глеб... ты безумец... Вот что оказалось...

"...Я тормозил тебя всю жизнь, - писал Глеб, - ты не знал об этом. Знал об этом только я. Знал о тебе все. И однажды случилось непоправимое... Я приехал в Керчь. Я приехал сказать тебе об этом непоправимом. Но не смог. Я понял, что это тебя убьет. И почему-то не смог. А когда не смог - меня потянуло к тебе. Вот что случилось. Не так давно прошел слух, что идея двигателя где-то запатентована. И будто есть сообщения в журналах, что приступили к строительству. Потому что когда раньше уповали на атомную энергию и все в таком роде, всем казались смешными твои фреоновые керосинки. Но наступил энергетический кризис, и даже в Америке стали строить ветряки. Ты потерял этот двигатель, Сапожников. А совсем недавно я узнал, что в нескольких странах ведутся работы по проблеме рака, и похоже, что твоим способом. Делаются попытки бить его резонансом, как это ты собирался делать. Кажется, на частоте бета-частиц:"

Сапожникова начало колотить. Его начало заражать глебовское безумие. Уходили, может быть, главные его практические идеи. И никогда его имя не будет связано с ними.

Он схватил толстую тетрадь и начал лихорадочно записывать эти идеи. Ставить числа. Сегодняшние... Потом вчерашние... Потом снова сегодняшние... Пытаясь спасти остатки... Потому что он понял: если двигатель начали строить, то он будет стационарными. А Сапожников додумался до автономного, который можно будет ставить на любой станок и в любую квартиру... Его била дрожь отчаяния... Пока он не спохватился... и не стал читать дальше. "...Ты проиграл, Сапожников, - писал Глеб. - Но ты проиграл житейски. А я окончательно и непоправимо. Потому что если такой олух, как ты, мог в разговоре с легкостью додуматься до того, до чего не додумались люди, подобные мне, то, значит, твой способ мышления верней моего. Прости..."

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*