Збигнев Ненацки - Я - Даго (Dagome Iudex - 1)
Они вышли наружу. Пять норманнов играли в кости, присев на землю в тени башни.
- Их надо убить, - приказал Даго Авданцу и вынул свой Тирфинг из ножен. И сразу же после того два норманнских панциря были разбиты Авданцевым молотом, Тирфинг отрубил голову третьему норманну, Зифика подстрелила двух лучников на валах острова. Остальные воины бросились бежать через мост, но за ними никто не стал гнаться, так как Даго знал, что по дороге на Гнездо ждут Палука и Куи.
Невольники спустили на воду большую долблёнку. Туда же опустили и мешки с запасами: лепёшками и просом. Из башни спустился Пепельноволосый с двумя своими наложницами. Тогда Даго приказал закрыть невольников по домам, когда же солнце стало клониться к закату, указал Пепельноволосому на лодку.
- И ты, господин, запросто отпускаешь его? - изумился Херим. - Ведь всякий оставшийся на свободе повелитель станет для тебя большой опасностью.
- Замолкни! - чуть ли не рыкнул на него Авданец. - Замолчи, ибо ты здесь чужой и не знаешь наших древних законов. Нельзя надеть Священную Андалу на голову, если пролита хотя бы капля правителевой крови. Знаешь ли ты, что случается, если начинает править самозванец? Всё вокруг усыхает, урожаи становятся ничтожными, скот не плодится, а люди заболевают.
Даго внимательно поглядел на Авданца. Кузнецы не только чарами занимались, но и хранили старинные законы. Неужто в Авданце тоже текло немного крови спалов, которые сами, как уверяла в том Зелы, имели в себе кровь исчезнувшего народа кельтов, потому-то и были они светлокожими и светловолосыми. Сам Авданец был темноволосым и кудрявым. но ему было ведомо древнее кельтское право. Ведь это именно кельты когда-то подняли с земли частичку Солнца и сдедали из него Андалу, прежде чем исчезнуть во мраке истории, а точнее - о чем узнал он от ромеев - уйти на запад и на север.
Месяц взошел рано, и по озеру разошлась полоса его желтоватого сияния. По этой полосе и уплыл Пепельноволосый со своими двумя наложницами, бронзовыми брусками и тремя готскими монетами. Долго еще следил Даго за лодкой на озере, долго еще слышал он плеск весел в трясущихся княжеских руках. Когда же затихло всё, выпустил он невольников из их домов и вскочил на своего белого жеребца. То же самое сделали Зифика, Херим и Авданец.
Более чем через тысячу лет поэт вспомнил Пепельноволосого и посвятил ему песнь, воздающую хвалу и ему:
...С тех пор исчезнувшему,
В казне имевшему три готские монеты
И несколько брусков из бронзы, что ушел
Куда, неведомо...
- А что же стало с Пепельноволосым? - осмелился спросить кто-то из слуг-невольников.
Даго улыбнулся. Впервые за много дней.
- Скажите народу... - начал он, подумал и быстро добавил: - Передайте народу... что Попела съели мыши.
Он чмокнул коню и первым помчался через мост. За ним с громким стуком копыт по бревнам галопом пролетели его товарищи, и грохот этот казался невольникам громом удалявшейся бури.
Авданец приблизился к Даго и спросил его шепотом:
- А лесткам, господин мой, ты тоже расскажешь, что отпустил князя?
- Андала - это знак власти Пестователя, Авданец. Попела же съели мыши. Лестки ненавидят князей и любят свободу. Здесь не будет князей - только пестователи. Проси у богов, Авданец, чтобы дочь твоя успешно родила. Ибо тогда и твой, и мой роды будут кровно соединены меж собою.
И тогда пришла к Авданцу мысль, которая разъяснила темноту в голове его, как факел разгоняет мрак в помещении:
- Никогда не станем мы драться на молотах, Пестователь. Позволь мне поцеловать край белого твоего плаща. Теперь-то понял я тебя и возлюбил всем сердцем. Завтра я прикажу нести за собою флажок с белой птицей. Пепельноволосого съели мыши, ты же. повелитель, превратишь мышей в волков, затем в рабочих волов, в воинов и в тысячи копий.
- Пускай же так и станет, - сказал Даго и подал Авданцу для поцелуя край белого своего плаща.
А через несколько лет Херим записал в своей хронике жизни Даго:
"И так вот князь Голуб Пепельноволосый, в котором по матери текла кровь людей малых, утратил способность сохранить власть, и держава его распалась на три части. Именно тогда-то Пепельноволосый, не видя пути спасения для страны и народа, добровольно передал Священную Андалу юному Господину Даго Пестователю, в котором по отцу текла кровь великанов. С тех пор Пестователь носил на белых волосах своих повязку со священным камнем, а ради возвышения величия своего вынул из вьюков великолепные одежды: кожаные штаны, кожаный кафтан, длинные сапоги из красной вавилонской кожи, позолоченный панцирь и, по королевскому обычаю, стал носить и белый разрезной плащ, скрепленный на правом плече драгоценной фибулой. Свой зачарованный меч носил он на перевязи, переброшенной через плечо, но имелся у него и спадающий на бедро белый пояс. И одетый таким вот образом всегда держал он при себе воина, что носил копьё с флажком, на котором был белый орёл - знак свободы. Ибо превыше всего Пестователь возлюбил свободу народную."
Г Л А В А Д В Е Н А Д Ц А Т А Я
В А С И Л И Й
Извечно в обычаях повелителей было, ради обеспечения своей безопасности, из опасения перед заговорами родичей и богатых людей, окружать себя Личной Гвардией, составленной из чрезвычайно храбрых, но чужестранных воинов. Именно эти воины, иногда совершенно не знающие языка страны, в которой выпало им жить, отделенные от общества, но получающие огромную плату, чувствовали себя связанными не на жизнь, а на смерть с тем, кого должны были они охранять и защищать. Так, например, цесарь Калигула имел личную гвардию, состоящую исключительно из диких германцев, точно так же поступали и цесари ромеев, Когда-то их гвардию и личную императорскую армию пополняли готы, затем гепиды, со временем заменённые храбрецами согдами из Края Согдов. Цесарь Михаил III, по совету своего приятеля и Великого Конюшего, Василия, решил создать придворную гвардию из всем известных своей воинственностью аскоманнов, которых на юге называли варягами или же варегами от наименования присяги "вариар", которую они давали друг другу. В дальнюю Хедебу на полуострове ютов послал цесарь Василия, чтобы тот доставил ко дворцу большую дружину. Долго плыл Василий до Хедебы, а когда завербовал там триста пятьдесят аскоманнов, приняв от них присягу на верность, то целых семь дней плыл потом на тридцати пяти кораблях вдоль южного побережья Сарматского моря, называемого еще Остзеей или же Балтикой. Так очутился он возле устья Висулы и увидал крепость Гедана. У него Василий решил закупить провиант для своего войска, так как их ожидал еще длинный путь в обход полуострова Домеснесс, затем по рекам Нева и Волхов до самой реки Гипанис, называемой еще Донапром. Василий спешил, так как уже стояла осень, а зимы на востоке бывали необыкновенно суровыми.
