Мэрион Брэдли - Уцелевшие
— Он думает! — огрызнулся Громкоголосый. — Твои мысли — это всего лишь запутанные и слащавые эмоции, замаскированные под философию! Вы всерьез надеетесь на справедливость или сострадание со стороны этих? Неужели вы не понимаете, что в их глазах вы ничем не лучше какого-нибудь низшего животного, а ваша так называемая философия, с их точки зрения, переживания рашасов о куске мяса? С их-то могуществом они могли бы завоевать всю галактику, а теперь, узнав, насколько мы примитивны, они наверняка именно так и поступят! Эта раса ушла в своем развитии настолько далеко, что, несомненно, устроит из вселенной просто скопище планет, где они будут править, как боги, владычествуя над низшими расами…
— Ерунда, — решительно заявила Райэнна. — В галактике полно планет, население которых обладает телепатическими и эмопатическими способностями, и тем не менее они остаются достойными и надежными членами Содружества.
— Но нет таких могущественных, как эти, — зловеще предупредил Громкоголосый. — Могущество их превосходит все, что можно вообразить, оно сродни тому, которое наши предки считали принадлежностью богов! Впрочем, для нас они действительно боги, поскольку могут раздавить все Содружество, как жука!
— Даже если все это и правда, — мягко пророкотал Аратак, — не надо нас пугать, Громкоголосый. Ты говоришь так, словно все народы похожи на киргонов и мехаров. Неужели существа, обладающие могуществом, обязательно должны быть жестокими и агрессивными? Если бы все было так, то не существовало бы никакого Совета Протекторов, да и мы бы здесь не оказались.
— Ты просто маразматик и дурак! — выкрикнул Громкоголосый с истеричной ноткой в голосе и, оперевшись дрожащими лапами на подпорку, двинулся к Аратаку. — Ты в самом деле полагаешь, что Совет Протекторов — это благородный коллектив бескорыстных существ? Ты что же, думаешь, если бы на этой планете действительно было хоть что-нибудь стоящее, ее уже не присоединили бы к Содружеству, чтобы она обогащала членов Содружества? Лозунг Совета Протекторов, этой ой-какой-благородной группы, в которую ты веришь, состоит в следующем: каждая планета своей уникальностью расширяет культурное пространство Содружества… к выгоде членов Совета, добавил бы я. Но сами они никогда так не скажут.
— Тем не менее это тот идеал, которому мы служим, — спокойно сказал прозетец-капитан. — Служишь и ты, Громкоголосый, несмотря на всю твою язвительность.
Джода, не понимая ни слова, стоял в недоумении, поворачивая голову то туда, то сюда на звуки рассерженных голосов.
«Ну и хорошо, что не понимает», — подумал Дэйн.
— Посвященный, — сказал Драваш, — при всем моем уважении к тебе я должен усомниться, что мы занимаемся мудрым делом, споря перед лицом грядущего приговора. Нам необходимо собрать все наше мужество…
— Мужество! — усмехнулся Громкоголосый. — Какой в нем смысл, когда имеешь дело со столь могущественными существами? Мы беспомощны, и надо это признать! Или твое невежество столь глубоко, что ты по-прежнему полагаешь, будто заговоришь — и тебя услышат?
— Посвященный, я не претендую ни на уважение, ни на унижение, просто хочу сказать…
Дэйн вдруг взорвался:
— Проклятие, Драваш, если кто-нибудь еще в этом помещении начнет ныть, заставь его заткнуться, пока он не произнес и первого предложения! Я не знаю, почему вы, швефеджи, с таким трепетом относитесь к этому чванливому, своенравному, тусклому чтецу мыслей, но лично мне тошно его слушать, и пора бы ему заткнуться, пока я сам его не заткнул!
Марш думал, что сейчас воцарится тишина, но вместо этого Драваш разразился громовым хохотом. Дэйн уставился на него, затем на Райэнну, которая тоже с трудом подавляла смех. Он раскрыл рот, собираясь спросить, что забавного они нашли в его словах, но в этот момент Джода встревоженно воскликнул:
— Моя госпожа! Что они сделали с тобой? Ты стала белой… белой, как святая… белой, как дух смерти… о, что они сделали с тобой!
Дэйн потрясение уставился на свои руки. Внезапно он понял, что же так удивляло его при взгляде на Аратака.
— Райэнна! Аратак! Наша кожа!.. Маскировка исчезла! Мы в прежнем обличье!
Аратак посмотрел на свои громадные лапы, затем приложил их к шкуре Драваша. Несмотря на полумрак на фоне ярко-черной туши Драваша лапы казались отчетливо сероватыми.
— Интересно, — заметил он.
Райэнна протянула руку и похлопала Джоду по ладони.
— Пусть это не тревожит тебя, задав, — мягко сказала она, и тут же в их головах зазвучал бесстрастный голос того гигантского ящера, с которым они уже имели дело.
«Значит, так. Искусственная пигментация, которой вы предохраняли кожу от солнца этого мира, снята. Вы в ней больше не нуждаетесь».
Джода робко сказал:
— Ты все равно моя госпожа, каким бы ни был цвет твоей кожи. Но… но… — он колебался, — но теперь ты стала какая-то странная.
«Теперь, когда вы все отдохнули, — услышали они тот же голос, — поешьте и приведите себя в порядок. Разум Расы ждет вас».
В помещении появились огромные ящеры-призраки, держа в лапах подносы с пищей. Дэйн принялся за плоские булочки, покрытые густым сладким сиропом, отведал и другие неизвестные ему блюда. Поданные же напитки не походили ни на воду, ни на тонкие бельсарийские вина, они представляли собой жидкость со странным ароматом, слегка голубоватую, но бодрящую и обостряющую все чувства, причем не как наркотик, а как добрая чашка крепкого черного кофе, который он пил в своей прошлой жизни на Земле…
Ромды с ними уже не было. Очевидно, этого и следовало ожидать. Оставалось надеяться, что Копьеносец Анкаана не умер от ран. С другой стороны, если он останется калекой на всю жизнь — это, в общем-то, не лучше смерти…
Когда они закончили трапезу, в помещении с ними оставалось лишь одно существо. Дэйну пришла в голову мысль напасть на ящера, но, подумав, он отказался от своей затеи. Если даже не подоспеют другие охранники, — а если их мысли читаются, это произойдет сразу же, — то побег приведет к бесконечному блужданию в запутанных лабиринтах. Да и рука его еще плохо действует, хотя меч при нем. Интересно, почему у него не отобрали оружие? Потому что оно бесполезно против их могущества? И вдруг он услышал, как тихий голос зазвучал в его голове:
«Тебе ни к чему оружие, младший брат. Мы не сделаем ничего, что лишило бы тебя ощущения безопасности… если только ты сам не вынудишь нас к этому…»
«Идемте, — прозвучал в их головах отчетливый голос. — Разум Расы ждет вас».
Их единственный охранник повел их, и, когда они двинулись по длинному коридору: Джода рядом с Райэнной, Драваш — прикрывая Громкоголосого, Дэйн припомнил тот краткий телепатический контакт, в который он вступил с Громкоголосым на борту корабля. Маршу пришло в голову, что вдруг эти призраки начнут их судить, исходя из искаженных воззрений Громкоголосого на вселенную, исходя из той ненависти, которой наполнены его сердце и мозг.
