Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога
— Вуггруды — это такие создания, — заметил Глих, — что ты их так или иначе увидишь. Рано или поздно. Скорее всего слишком поздно.
— Теперь ты стараешься запугать меня!
Глих приподнял брови:
— Я, Повелитель? Чтобы я запугивал бога? Ну уж нет, только не я, Повелитель! — Он помолчал и добавил: — Это Вурутана, а не вуггруды, ввергает твоих воинов в такое глубокое уныние.
— Они храбры! — «Я скажу, — подумал он, — что с Вурутаной незачем связываться. Это просто дерево. Жутко большое дерево. Но это только безмозглое растение, которое ничего не может с ними сделать. А остальные, все эти храушмиддумы и вуггруды — просто травяная вошь в его листве».
С этим сообщением он подождет до утра. Сейчас все слишком устали и измучены. А после ночного сна и хорошего завтрака он скажет, что можно отдыхать здесь несколько дней. И еще выдаст пламенную речь.
Улисс прошелся вокруг; убедился, что хворосту достаточно и охрана выставлена. Потом вновь уселся размышлять над своей речью, и сон сморил его незаметно.
Поначалу он подумал, что его будят в караул и пришло его время заступать на вахту. Потом осознал, что перевернут лицом вниз и руки у него связаны за спиной.
Чей-то голос заговорил на незнакомом языке. Более глубокого баса Улиссу слышать не приходилось.
Он огляделся. В пещере полыхали факелы. Их держали гиганты. Существа семи, а то и восьми футов ростом. У них были очень короткие ноги, очень длинные туловища и длинные громадные руки. Они были голыми, и распределение волос на теле было сродни человеку, за исключением меха на животе и в паху. Кожа казалась белой, как у шведов, а волосы рыжеватыми и коричневыми. Их лица носили сходство с человеческими, но круглые влажные носы слишком выдавались вперед. Острые уши располагались на самой макушке. От них несло потом, грязью и дерьмом.
Вооружение великанов составляли громадные шишковатые дубинки, деревянные, с длинной рукояткой молоты и копья с закаленными на огне наконечниками.
Существо, которое наверняка и было вуггрудом, заговорило вновь. Зубы у него были редкими и острыми.
Раздался писк. Лишь через несколько секунд Улисс уразумел, что тоненький голосок принадлежит Глиху и что он говорит с вуггрудом на его языке.
Улисс испытывал такой гнев, что, казалось, вот-вот разорвет путы на запястьях. Но они выдержали.
— Ах ты, подлый вонючий предатель! — крикнул он. — Мне следовало тебя прикончить!
Глих обернулся.
— Да, мой Повелитель, — ухмыльнулся он, — следовало!
Он плюнул на Улисса и пнул его по ребрам. Но его ножонка пострадала от пинка куда больше, чем Улисс. Вуггруд прорычал что-то, и Глих на одной ножке упрыгал прочь.
Гигант протянул свою лапищу, сграбастал Улисса за шею и усадил прямо перед собой. Его рука буквально придушила Улисса. Придя в себя, Улисс увидел, что все его люди связаны. Хотя нет, не все. Около десятка лежали мертвыми с проломленными головами.
Задняя стена сдвинулась в сторону, открывая проход. В стенных креплениях вдоль прохода горели факелы.
Так вот как их схватили. Но как несколько человек смогли одолеть многих, даже если эти несколько — великаны? Что случилось с охраной? Почему шум драки не разбудил его?
Перед ним присел Глих.
— Я взял у вуггрудов порошочек, — пропищал он. — И подсыпал тебе в воду. И всем остальным. Он действует медленно, но верно. И очень сильно.
Хитро! Вода на вкус казалась чистой, и зелье не напоминало о себе ни головной болью, ни тошнотой.
Улисс огляделся. Авина сидела рядом со связанными за спиной руками. Мысль о том, что с ней может что-то случиться, привела Улисса в исступление.
Его намерение спросить Глиха, почему десять воинов убито, погибло в зародыше. Вуггруд наклонился и одним поворотом своей громадной лапы оторвал алканквибу ногу.
Он вгрызался в плоть, отдирал большие куски и жадно проглатывал их, чмокая, жуя, чавкая и рыгая.
Улисс подумал, что его вырвет. Жалко, что не вышло. Авина отвернулась. Глих и Гуах стояли в уголке с совершенно равнодушным видом.
В пещере было десять людоедов — самое лучшее для них название, — и все жрали трупы. Потом они отбросили кости и утерли кровь с губ. Несъеденные куски мяса они прижимали к груди. Их вождь громоподобно взревел, когда Глих указал ему на Улисса и что-то произнес. Вождь взмахнул грязным окровавленным пальцем — один из гигантов подошел к Улиссу и, подняв его за загривок, поставил на ноги. Его пальцы впились в шею Улисса с такой силой, что, казалось, кровь рванет из лопнувших вен. Гигант встал за спиной Улисса и концом своего копья подтолкнул его ко входу в туннель.
Улисс попытался ободрить Авину взглядом, но та по-прежнему смотрела в другую сторону. Он шел по туннелю, и тишину нарушало лишь шарканье гигантских ног да потрескивание горящих факелов. Туннель понемногу забирал вправо, выпрямлялся, изгибался вновь, и наконец они очутились в громадном помещении в сердцевине ствола.
Вдоль стен стояли факелы. Их дым поднимался к закопченному потолку и исчезал, очевидно, через вентиляционные отверстия. Зловоние также поднималось к потолку. Смрад стоял потрясающий, запахи отбросов и экскрементов были такими сильными, что казались не газообразной субстанцией, а твердым телом. Они забили Улиссу глотку, угрожая удушьем.
Глих за его спиной вымолвил: «Шау!» — эквивалент человеческого «фу!»
По комнате бродили с десяток взрослых самок и около тридцати подростков и детенышей. Самки были такими же громадными, как и самцы, и куда более жирными. Груди, бедра, ноги и животы у них были огромными и отвислыми. При виде мяса в руках самцов они подняли жуткий крик. Самцы кинули им обглоданные остатки, и женщины и дети принялись за еду.
Помещение было поделено на две части. Меньшая располагалась в высокой нише на другом конце, где на стене висел вертикально какой-то округлый предмет. В нишу вели вырезанные в дереве ступени. Чувствуя, как деревянное острие уперлось ему в спину, Улисс полез туда. Вождь с Глихом последовали за ним.
Диск оказался мембраной, вставленной в окантовку живого дерева, выступавшего из стены. Рядом с ним находились две палки с чуть закругленными концами. Глих поднял их и стал постукивать по мембране. Улисс слушал и считал. Удары представляли собой определенного рода код, в этом он был уверен. Возможно, примитивная азбука Морзе.
Глих прекратил постукивать, и мембрана завибрировала. Ее поверхность изменяла форму, послышались звуки. Импульсы. Точки и тире.
Крылан стоял, склонив голову и поводя своими огромными ушами. Когда мембрана замолчала, он застучал по ней снова. Потом остановился, вслушиваясь в новую, более длительную серию импульсов неравной продолжительности. Улисс смог выделить элементы типа «точка-точка-тире-точка», «тире-тире-точка-тире-точка» и многие другие, но они, конечно, ничего ему не говорили.
