Анатолий Днепров - Формула бессмертия (сборник)
Полковник осознал свой промах.
— Да, — хрипло произнес он, — да спасет бог душу рядового Уилкинса. Слушайте, солдаты, дальше. Если радиоактивность не обнаруживается в организме и ее нет на территории, а также в пище и в воде, значит это — гамма-радиоактивность. Кто-то вас облучает гамма-лучами. Кто-то проникает в наш лагерь и совершает диверсию. Кто-то хочет подорвать нашу обороноспособность. Поэтому от вас требуется бдительность. Нужно выставить посты. Нужно тщательно осмотреть местность вокруг. Нужно следить друг за другом. Да, да, солдаты, не удивляйтесь. Может быть, этот коварный враг находится среди нас, стоит сейчас рядом с вами и смотрит мне в глаза. Но мы раскроем его. Мы узнаем все. За работу, солдаты. Родина вас благословляет, да поможет вам бог.
После этой речи полковника мы стали подозрительно смотреть друг на друга. Среди нас был рядовой Риббон, который всегда ходил, опустив голову вниз. Он никому не мог смотреть прямо в глаза. Почему-то все решили, что диверсант — он, хотя никаких доказательств не было.
Перед вечерней поверкой долговязый Дик ударил Риббона кулаком по лицу. А ночью Риббон стал бредить. Он тоже заболел.
Утром вертолет увез всех больных в госпиталь, а мы бродили по кустарникам, лазали по деревьям, шарили за камнями, разыскивая диверсанта или скрытые запасы радиоактивного вещества. Инженер-майор бегал от одного солдата к другому и все спрашивал:
— Ну, как? Черт возьми, а ведь где-то этот цезий-137 лежит.
Долговязый Дик, самый умный из нас, сказал, что радиоактивный цезий испускает смертоносные гамма-лучи, которые не задерживаются в организме.
Вечером капитан Хуке выделил пять пар солдат для патрулирования территории. Кроме того, в каждой палатке был поставлен дежурный. Но этого можно было и не делать. Мы все равно не спали. Каждый ждал, что вот-вот протянется чья-то рука и облучит его этими проклятыми гамма-лучами из цезия.
Никакой руки не появлялось, и когда уже стало совсем светло, мы в изнеможении заснули.
В это утро не было побудки. Мы встали, когда солнце было высоко. Когда мы подошли к офицерской палатке нам сообщили, что заболел лейтенант Виллард, наш врач.
Среди нас начался ропот.
— К черту это место! Везите нас туда, откуда привезли! Какого дьявола мы здесь торчим? Нас специально привезли сюда, чтобы отправить на тот свет. У нас есть жены и дети.
Вышел наш командир, капитан Хукc. Он был бледным, не то от бессонницы, не то от страха.
— Успокойтесь, солдаты. Все это рано или поздно выяснится. Совершенно ясно — это диверсия. Тонкая и коварная.
После этого мы снова лазили по горам, по деревьям, по кустарникам, снова проверялись на радиоактивность, снова подозрительно смотрели друг на друга и все безрезультатно.
— Нужно проверить наших офицеров, — вдруг сказал кто-то. — Почему мы должны думать, что диверсант среди нас?
Идея всем понравилась, и мы отправили к офицерам делегацию.
Когда полковник Брейди ее выгнал, все мы грозно столпились возле офицерской палатки и стали кричать:
— Выходите, полковник! Нам нужно доказательство, что ни вы, ни капитан Хукc, ни майор не диверсанты. Мы не хотим умирать с мыслью, что негодяй среди нас.
Наконец офицеры вышли, и их также ощупали счетчиком. Затем проверили их палатку. Радиоактивности не было.
В эту ночь скончался лейтенант Виллард. Его тело увезли вертолетом на следующий день. После этого заболевания прекратились. Мы решили, что диверсантом был Виллард. Мы были довольны, что он умер. «Туда ему и дорога, негодяю».
3
После смерти Вилларда в лагере началась нормальная жизнь. Мы копали землю и равняли ее катками. Мы разгрузили два автопоезда с цементом и стали заливать площадку. Полковник, майор, капитан и все остальные были веселыми и радостными. Нам обещали отпуск домой, когда окончатся работы. Мы работали, как черти. Но когда мы начали устанавливать металлическую арматуру, упал в обморок рядовой Седерс. Через пять минут то же случилось и с долговязым Диком. Новый врач установил у них лучевую болезнь. Все начиналось сначала.
Мы снова прочесали всю территорию.
— Нас облучают с неба, — сказал кто-то. — С высотных самолетов при помощи специальных прожекторов.
Мы с ужасом задрали головы, всматриваясь в ослепительно голубое безоблачное небо. Неужели смерть оттуда? Мы бросились в лес и прижались к деревьям, как будто бы это могло нас спасти от облучения. Всякая работа на территории прекратилась. К офицерам была направлена делегация с требованием увезти нас с этого дьявольского места. Делегация вернулась в панике.
— Заболел полковник Брейди.
Это переполнило чашу. Мы помчались к офицерской палатке и, забыв о дисциплине, ворвались внутрь. Полковник, бледный и трясущийся, бормотал:
— Диверсия… Страшная диверсия… Передайте в центр… Диверсия… Срочно комиссию для расследования… Диверсия…
Радист передал новую шифровку. Вечером появился вертолет. Он не приземлился, как обычно, а сбросил на землю пакет.
— Боится. Ага, проклятый, боится, — кричали мы и грозили в небо кулаками.
— Нас здесь оставили одних погибать от невидимых лучей.
Капитан Хукс распечатал пакет.
— Нам сообщают, что скоро вышлют специальную комиссию для расследования всей истории. А пока приказано разбираться самим, — сказал он.
Полковника Брейди и рядовых Седерса и долговязого Дика увезли на вертолете через три дня. Вскоре заболели еще двое. Мы потребовали от капитана Хукса вывести нас отсюда, иначе мы уйдем сами. Он сказал, что готов это сделать, но не знает как ему быть с секретным оборудованием. Дело в том, что накануне ночью, без его разрешения, ушли тягачи с прицепами. Шоферы принадлежали к другой части.
Затем снова наступил период затишья. Однако теперь мы были уверены, что скоро все повторится, и поэтому ничего не делали, а только ждали. Все мы переселились в лес, думая, что диверсант орудует только против тех, кто живет в палатках.
Иногда мы собирались вместе, разговаривали.
— Нас уничтожают, как чуму, потому что мы делаем гнусное дело.
— Кому нужна наша жизнь, если бы мы вели себя, как порядочные люди.
— На кой дьявол мы здесь? Зачем нам эти вонючие ракеты?
— Пусть бы их устанавливали те, кто их придумал.
— Или те, кто собирается их запускать.
— В нашу страну никто не лезет, а мы расползлись по всему миру.
Капитан Хукс, наш командир, все это слышал и ничего не говорил, потому что говорить ему было нечего. Молчал и майор. Молчал и доктор.
Так прошло восемь дней. За это время мы не ударили пальцем о палец. Начались дожди, и мы поодиночке, один за другим, поползли в наши палатки. Радист принял шифровку. Пришло приказание быстрее кончать работу. Наиболее отличившимся солдатам обещалась награда и отпуск.
