Сергей Герасимов - Искусство умирать
– Привет, – сказал Ванька, – как спалось?
– Плохо, ответил Штрауб, – ты разве умеешь разговаривать?
– Нет, не умею. Ты разве не видишь?
– Понятно.
– Жаль мне тебя, – сказал Ванька, – хочешь, спою?
– Откуда музыка? – спросил Штрауб.
– Это похоронный марш, ты ведь хочешь умереть торжественно? Давай, спою?
– Не хочу. Нучше помоги мне оторвать руку. Ну хотя бы одну руку.
– Бесполезно, – сообщил Ванька, – во-первых, я этого не могу сделать, а во-вторых, это бессмысленно. Ведь ты уже наполовину идиот. Зачем же тебя освобождать? Помирай. Чем скорее помнешь, тем будет тебе легче…
Штрауб снова закрыл глаза и застонал.
– Помирай, – сказал Икемура, – чем скоее ты помрешь, тем будет тебе легче.
Он отошел, лег на свою кровать и включил Ваньку.
Камни были увесистыми булдыжниками. Анжел успевал ловить некоторые и прикрываться от большинства. Но иногда камни все же попадали в цель. Один из камней попал даже в сломанную ногу и Анжел взвыл от боли. Он не думал о смерти, даже сейчас он не верил в возможность смерти; он думал о том, что из-за этой ноги придется проваляться несколько месяцев совсем без дела. За это время даже Ваньку валять надоест. А как же охота? Как же моя охота? Он почувствовал что вот-вот заплачет, не от боли или безнадежности, а от того, что у него отняли охоту.
Кто-то из невидимок сунул в яму острую палку и стал тыкать ею, вслепую.
Анжел дернул за палку и легкое тело свалилось на него. Анжел сломал невидимке шею и только после того, ощупав, убедился, что это была женщина. Он положил невидимое тело на сломанную ногу и на голову, разорвав его пополам. Теперь у него было некоторое прикрытие от камней. Ну, кому еще хочется потыкать в меня палками?
Он выбрал удобный булыжник и метнул его вверх, как советовал Морис. Что-то Морис молчит. Если эта тварь не поможет… Еще одно тело свалилось в яму. Ага, теперь вы будете осторожнее. Ага! – он снова почувстовал себя кровожадным и сильным. Интересно, почему Кузи нет? И почему не видно звезд? И почему столько «почему»?
Анжел включил передатчик и попробовал связаться. Ничего. Одни помехи. Ну подожди, дай мне отсюда выбраться. Я тебя не в такую яму закопаю. Он представил себе в какую яму закопает Мориса и чуть не застонал от наслаждения. Месть слаще меда. Я еще вылезу отсюда.
В яму полетело несколько горящих веток. Только этого не хватало. Они собираются устроить здесь подземный костер. Ничего, еще поборемся. Анжел выбрался из-под двух тел (одного целого, а другого разделенного) и встал на одну ногу. Дно ямы уже было все покрыто булыжниками. Он достал баллончик с краской и приготовился. Как только очередной булыжник поднялся в воздух, он нажал кнопку. И все стало видимым.
Невидимок было столько, что они с трудом помещались у края ямы. Сзади, видимо, напирали следующие ряды. Анжел схватил острую палку и наколол одного, еще двоих он успел сбить камнями. Теперь у него было надежное прикрытие.
Вдобавок, он ударил несколько раз в стенку и грунт осыпался, создав что-то вроде пещерки. Анжел забаррикадировался и стал ждать. Ждать пришлось не долго.
– Почему ты не сделал этого? – спросила Кристи.
Уже несколько ночей они проводили вместе и уже несколько ночей им совсем не хотелось спать.
– Ты думаешь, что так просто убить человека?
– Ты делал это много раз.
– Но… Это было иначе.
– Ты обязан был его убить. Ты был обязан по уставу, – сказала Кристи. – Если ты не убьешь его, то тебя казнят.
– Мы никогда не вернемся на Землю.
На Землю – это прозвучало так странно, как будто Земля и не существовала вовсе, как будто она была выдумкой поэтов, как будто все еще существовали поэты, хотя бы один. Как будто.
– Да, – согласилась Кристи и это прозвучало, как финальный аккорд, – да. Мы никогда не вернемся на Землю. И нас осталось всего восемь. И ты больше не командир. Я не стану есть человеческое мысо, когда он вернется с охоты. Ты можешь, если хочешь. Открой окно.
Стальной ставень поднялся. Ночь дохнула свежестью, щелканьем и треском, стрекотанием бесчисленных насекомых.
– Какая дикая планета, – задумчиво сказала Кристи, – я думаю, что были времена, когда человек был совсем дик. Тогда люди так же точно охотились друг на друга и жарили человеческое мясо на кострах. Но они не знали, что это страшно, потому что в них не было разума, который умеет знать. Но мы – мы с нашим разумом, я боюсь, что мы придумаем такое, что даже у тех невинных дикарей кровь бы остановилась в жилах, если бы они узнали. Вспомни, что творилось на Земле, а ведь там были законы. Тоже самое будет твориться и здесь, но лишь законов здесь нет. Беда людей в том, что они отвыкли повиноваться совести и привыкли повиноваться закону. Одно не совсем заменяет другое. И даже не это главное – просто когда исчезает закон, человек превращается в бешеного и почти всесильного монстра, который в конце концов обязательно убивает сам себя. И всех окружающих перед этим.
– С каких пор ты стала философом?
– С тех пор, как начали убивать.
– Еще не все так плохо, – сказал Орвелл.
– Разве? Там что-то горит.
– Где?
– Вон, смотри. Мне страшно.
Над деревьями поднималось едва заметное зарево и оттого звезды гасли, терялись в чернильной черноте.
– Это Анжел развел костер, правда? – спросила она.
– Я сейчас спрошу его самого, – ответил Орвелл и включил передатчик.
– Что это?
– Помехи. Это искуственные помехи. Кто-то вошел в Зонтик.
– Значит, кто-то убил Анжела вместо тебя, – сказала Кристи. – Но теперь ты тем более не командир.
Кузя гулял всю ночь, гоняясь за невидимками, но не поймал ни одного и к утру проголодался. Красная круглая звезда, огромная, в полгоризонта, медленно вставала из-за дальних гор. Она была наполовину срезана облачной грядой. Кузя учуял запах жаренного мяса и резво попрыгал в сторону запаха.
Он остановился у небольшой полянке, не зная, что делать. На полянке догорал костер. На двух исполинских рогатках лежал штырь. Штырем было проколото тело очень большого человека. Человек уже хорошо прожарился. Догорали клочки одежды.
Кузя узнал хозяина и подошел к костру с опаской. Мало ли чего. Но хозяин не шевелился. Кузя оторвал кусок жаренного мяса и убедился, что мясо вкусное, а хозяин не возражает.
Кузя был очень голоден в этот раз, поэтому от жаренного Анжела остался один скелет.
71
Морис работал всю ночь. Чтобы ни случилось с Анжелом, а эта работа должна быть сделана. Морис был специалистом по боевой технике и хорошо разбирался в боевых системах Зонтиков. Лучше всех остальных. Все контрольные схемы он держал в голове. В свое время его приучил к этому Гессе.
