Михаил Сухоросов - Дикий гусь
Так, начинается выяснение политических симпатий — типа, "Ты за красных или за белых?" За Интернационал, чтоб тебя…В таких случаях надо быть на третьей стороне, которую остальные боятся и уважают.
— Ты ошибся. Я не принадлежу ни к какому сословию и не служу никому, кроме великого Ордена Чародеев. Я бежал из варварского плена, рыцарь.
Предводитель сосредоточенно нахмурился. Сдается мне, особым интеллектом он не блещет…
— Ты Чародей? А чем ты можешь свои слова подтвердить?
Ну, столь несложную рольку я до конца доиграю…Я горько усмехнулся:
— Смутные, видно, настали времена — от меня, Чародея, требуют доказательства своих слов. Ладно, смотри, — от меня хотят фокусов? Ладно, будут им фокусы.
Я проделал первое, что в голову взбрело — выстроил перед собой знак Меча и отшиб с дерева ветку, а пока она падала, успел поджечь ее в воздухе ярко-оранжевым пламенем. Простенько и эффектно. Само собой, все мои действия сопровождались дикой мимикой. закончив, я скрестил на груди руки и гордо выпрямился. Попятились все, кроме передового — тому, видать, гордость не позволила, но в лице он переменился основательно.
— Да, я вижу, ты в самом деле Чародей…Ты что — ранен? — будто только что заметил…Я отмахнулся:
— Так, пустяки. Пришлось по дороге разделаться с оборотнем.
— Тебе, наверно, есть о чем порассказать.
— Дорога — не место для таких рассказов, рыцарь.
Некоторое время он переваривал эту информацию, потом осторожно предложил:
— Если так, Чародей, почему бы тебе не поехать с нами?
Ну, на липовое гостеприимство меня не очень купишь…Если я в Ториане, то мои экс-коллеги периодически сюда забредают. Очень неприятно может получиться, если с кем-то из них нос к носу столкнусь.
— Это зависит от того, кто вы и куда держите путь.
Вожак горделиво выпрямился:
— Мое имя — Витольд-а-Смиг, барон. Это мой оруженосец, Арс, — он кивнул на прыщавого паренька лет семнадцати. — И путь со своими слугами мы держим в Столицу Империи, чтобы исполнить вассальную клятву. Там меня ждет моя дружина. Времена, ты сам сказал, смутные, так что надо выбираться из этого гнезда изменников, которое зовется герцогством Торианским.
Все ясно с этим бароном. А прикрытие, надо сказать, неплохое — ехать в компании проимперски настроенного феодала на помощь короне…
— Хорошо, барон, — величественно обронил я. — Поеду с вами. Мое имя — Марко Книжник, — в таких случаях лучше не утруждать себя, изобретая что-то новое и оригинальное.
Барон хохотнул, показав желтоватые клыки:
— Мне ты не кажешься книжным человеком.
Я скромно улыбнулся, потом соведомился:
— Ты ж не думаешь, что я за вами пешком побегу.
— Эй, — рявкнул тот, — коня Чародею! И перевяжите ему рану!
Ну, играть так играть. С рукой вряд ли будет хуже, чем есть.
— Не время заниматься ранами, барон, — бросил я, забираясь в седло коренастого степняка шоколадной масти. Не аргамак, но скотинка выносливая.
— Хорошо, — согласился барон. — Поехали. Мне не терпится услышать твою историю. Живее, бездельники! Непогода надвигается! — заорал он своим. — Надо успеть в трактир до дождя! — и мы понеслись по дороге, как будто за нами Монахи гнались.
В трактир до дождя мы все равно не успели, когда мы подлетели во весь опор к длинному приземистому одноэтажному строению, поливало уже вовсю. Тип в холщовой куртке, встретивший нас у ворот, всем своим видом в корне разрушал представление о толщине и жизнерадостности трактирщиков. Брань и перечисление его родословной до двенадцатого колена с упоминанием самых омерзительных подробностей он встретил спокойно, а потом мрачно сообщил, что едят и ночуют здесь только за деньги и назвал цену — такую, что у меня глаза на лоб полезли. А хозяин, с каменной физиономией переждав еще один залп брани, заявил, что если мы хотим поставить лошадей на конюшню, придется заплатить и за это. На долгие препирательства не было ни времени, ни желания, так что в конце концов мы спрятались от дождя внутри. Конюшня была отделена от общего зала только тонкой стенкой, но кроме наших, там расположились только два шелудивых одра, меланхолично жующих сено.
А в зале можно было топор вешать — чадили трубки, чадили масляные лампы, чадил камин — а окна тут, похоже, и не проектировались. Народ — в основном потрепанные и потертые ветераны больших дорог, но я разглядел в уголке пятерых в форменных синих плащах герцогской гвардии, они резались в кости и что-то пили — явно за счет заведения, круглые каски с синими плюмажами лежали там же, на столе. На наше появление особого внимания никто не обратил. Барон, свысока повернувшись к трактирщику, громогласно осведомился:
— В твоем сарае найдется место, где благородные люди могут поесть и отдохнуть подальше от всякого сброда?
Сброд к таким заявлениям оказался привычен, так что гул разговоров несколько притих, а хозяин заверил, что да, такое место у него есть, если благородный господин пожалует ему еще некоторую сумму. Похоже, барон со своей командой недавно провернул удачное дельце на большой дороге, так что обошлось без скандала.
— Не хочешь ли разделить с нами трапезу, Чародей? Со мной и с моим оруженосцем?
Нечего и говорить, что я почти сразу согласился.
Нас проводили в какой-то закуток, где было чуть потише, и приволокли ужин, состоящий из полусырого мяса, пресных лепешек, кремневого сыра и дрянного вина в огромном количестве. Я, правда, давно уже перестал обращать внимание на качество пищи, а тут еще поголодал сутки с хвостиком. При этом я еще ухитрялся трепать языком — поведал барону и оруженосцу свою историю, имеющую такое же отношение к подлинной, как газетная передовица к реальности. А когда все было выпито, рассказано и съедено, мне прозрачно намекнули, что барон собирается отдохнуть и предложили поискать ночлег в общем зале. Ну, такое отношение для меня не новость — хоть нашего брата, Чародея, и боятся, но считается, что для благородного общества мы несколько рылом не вышли. Когда в нас есть нужда, все эти бароны и прочая аристократия вытягиваются перед нами по струнке, но пока гром не грянул…Статус рядового бойца Ордена — чуть повыше рядового дружинника и чуть пониже какого-нибудь задрипанного титулоносца из свиты какого-нибудь карликового герцога. Само собой, к Магистрам и прочей чародейской аристократии это не относится, но они как-то нечасто на постоялых дворах ночуют. Да и я не особо по этому поводу переживал — здешние аристократы, как правило, не самые приятные в общении люди.
Я снова оказался в общем зале. Ничего не изменилось, разве что воняет еще гаже. Мне живенько расчистили место у огня — баронские дружинники уже раззвонили на весь трактир, что я Чародей. Естественно, ко мне тут же пристали с просьбой рассказать о себе, сопроводив это объемистой чашей вина. Я, само собой, рассказал ту же сказочку, что и барону, только слегка приукрасив ее, а потом объявил, что с меня хватит, я ранен и хочу спать, отошел в угол, приткнулся на лавку и завернулся в одолженный у барона расшитый галуном плащ. От благодарных слушателей мне досталась относительно чистая тряпица — перевязать руку, кружка вина и полупрогоревшая трубка с пригоршней табаку. Больше ко мне никто не приставал: во-первых, мало ли чего от этих Чародеев ждать можно, во-вторых, на постоялом дворе это не принято.
