Орсон Кард - Песенный мастер
Многие годы она ненавидела Анссета, он был для нее символом всех тех, кто так жестоко ее обидели. Теперь же она была удивлена тем, как легко испарилась эта ненависть только лишь потому, что мальчик открылся перед ней. Теперь, когда она так легко могла нанести ему рану, ни за что на свете она так бы не поступила.
Шеф персонала с ума сходил от радости, когда Анссет вернулся, но с вопросами обратился к Киарен, а не к мальчику.
— Где ты его обнаружила? Где он был?
Но ему ответил Анссет, и очень холодным тоном:
— Она нашла меня там, где я проводил время, Калип, и вернулся я, когда мне этого захотелось. — После этого он специально обратился к Киа-Киа: — Встретимся в восемь утра, Киа-Киа. Мне хотелось бы, чтобы ты сопровождала меня во время утренних встреч. Калип, прошу вас немедленно подать ужин.
Тот был совершенно изумлен. Он так уже привык составлять программу занятий для Анссета и представлять ему людей, что ему и в голову не могло прийти, что у мальчика может иметься собственное мнение. Калип только кивнул и вышел из помещения.
Как только он исчез за дверью, Анссет глянул на Киарен и поднял бровь.
— Очень хорошо, — похвалила его девушка.
— Майкел справлялся лучше, но я выучусь, — пообещал ей Анссет. Потом он улыбнулся ей, она тоже ответила ему улыбкой. Но в его улыбке Киарен уловила тень страха, след того самого момента, когда мальчик попросил ее помощи.
Когда же Киарен прощалась с ним, в ее голосе он услышал дружбу. И, к собственному удивлению, он был уверен, что дружба эта исходила из самого сердца. Быть может, подумал он, я как-то и переживу все это.
7
— Это крайне важно, — сказал министр по вопросам латиноамериканских народов. — Произошло кровопролитие. Тридцать человек убито, насколько нам известно, десять из них — в открытых столкновениях.
Анссет кивнул.
— И тут имеется одна сложность, сэр. Хотя уругвайцы и парагвайцы согласны на имперский язык во время этой встречи, бразильцы настаивают на португальском.
— Что является совершенно абсурдным, — вмешался шеф по вопросам персонала, — ведь даже сами португальцы на нем уже не говорят.
Анссет никогда не понимал, зачем существует столько языков. Сам он считал это исторической аберрацией, которую, к счастью, давным-давно уже исправили. А здесь, в столице империи, довольно-таки крупный народ цеплялся за анахронизмы настолько упрямо, что это возмутило их правителей.
— У нас есть переводчик?
Шеф по вопросам персонала кивнул.
— Но это один из них. Здесь португальского никто не знает.
Анссет глянул на Киарен, которая одарила его улыбкой. Девушка сидела рядом, скромно отодвинувшись от стола, изображая из себя секретаршу, но она была готова в любой момент прийти к нему на помощь с какой-нибудь рекомендацией.
Этой проблемой она занималась уже несколько недель по указанию уходящего управляющего — и уже разработала несколько компромиссных решений пограничного конфликта, в зависимости от того, проявят ли разобщенные стороны готовность к сотрудничеству.
Поскольку сейчас именно бразильцы контролировали территорию, их склонность к сотрудничеству являлась ключом к разрешению конфликта. Но бразильцы были знамениты своей неуступчивостью.
— Введите их, — приказал Анссет.
В зал вошло по два делегата от каждой национальности. В подобном случае, протокол требовал, чтобы они входили поочередно, от самого старейшего, чтобы избежать прецедента. Но тут же Анссет заметил, что в составе каждой делегации находился одни очень, очень пожилой человек. Странно, что народы придают вес подобным вещам.
Шеф по вопросам персонала пояснил принципы дискуссии. Запрещается перебивать. Каждый делегат, который перебьет речь другого делегата, будет удален в ходе процедуры, без возможности заместительства. Делегаты не начинают говорить без разрешения Анссета и вежливо слушают других выступающих. Анссет был изумлен тем, что подобные пояснения необходимы. На имперском дворе это принималось в качестве очевидности.
После этого все ожидали, пока бразильский переводчик не переведет пояснения на португальский язык. Анссет внимательно следил за этим. Его подозрения оказались обоснованными. Бразильские делегаты практически не обращали внимания на перевод — они прекрасно владели имперским языком.
Мальчика увлекло само звучание чужой речи. Он никогда не думал, чтобы складывать губы таким вот образом, использовать нос с таким эффектным результатом. Искушающая перспектива. Когда переводчик говорил, Анссет формировал звуки губами, чувствовал их в горле. Скорее чем индивидуальные звуки, он воспринимал их последовательность, настроение, ритм.
Португальский язык был наполнен экспрессией, и Анссет знал, что даже не понимая значения слов, он способен воспользоваться этим языком для достижения собственных целей.
Как только переводчик закончил, все делегаты подняли ладони, обращенные внутренней стороной к Анссету — просьба дать голос. Анссет импульсивно повернулся к представителю бразильцев и начал петь. Нет, он не пел, так как раньше. Это была речь, трактованная как мелодия, чистая мелодия и сила португальского языка. Если какие-то определенные слова в ней и появлялись, то лишь случайно.
Анссет говорил и говорил, обрадованный тому, что не утратил дара подражания, старательно модулируя эту простую мелодию, чтобы она была воспринята сердцами бразильцев.
Оба посланца от Бразилии, дряхлый старик, словно бы отсутствующий здесь духом, и мужчина помоложе с упрямым выражением на лице, были поражены, слыша собственный язык, затем они очутились в замешательстве, когда напрасно пытались расшифровать значение слов. Даже для них они звучали словно совершенный португальский язык. Но это был только бессмысленный набор звуков. Младший делегат гневно наморщил брови, считая, будто бы над ним насмехаются.
Но к этому времени голос Анссета дошел до них, и они почувствовали, что в потоке бессмысленных слов Анссет передает им доброту и понимание. Это прекрасный язык, казалось, говорил он, и вы имеете право гордиться им. То, что в устах другого человека было бы издевкой, в устах Анссета стало наивысшей похвалой, когда же наконец он замолчал, всматриваясь в бразильцев, те поднялись, обошли стол и подошли к нему.
Стоящие под стеной гвардейцы, смешавшиеся как и остальные присутствующие, потянулись к оружию; но они успокоились, когда Калип подал им знак расслабиться.
Поначалу пожилой, а затем и молодой бразилец обняли Анссета. Странный был вид: старец обнимает красивого мальчика, затем высокий мужчина склоняется и прижимает шершавую щеку к гладкому лицу Анссета.
