Raptor - Тенебрариум
— Ром, ну зачем тебе это надо? — капризно спросила девушка.
— Не помешает, — ответил тот.
— Это очень хорошо, что ты зовёшь его Ромой, — завязал разговор Тимон.
— Почему?
— Раньше я увлекался психологией. Ну, знаешь, чтобы лучше разбираться в людях, понимать их… Так вот, я тогда где-то прочитал, что по тому, как женщина обращается к своему мужчине, можно определить то, как она к нему относится.
— Очень любопытно. Ну-ка, расскажи.
— Ну вот смотри. Если женщина называет мужчину по-имени — это фактически идеальный вариант взаимоотношений. Самый честный. Это значит, что женщина считает мужчину равным себе, уважает его, и относится к нему как к надёжному другу и спутнику. Если к имени добавляются всякие окончания — грубые, или напротив — ласкательные, то это уже признак фальши. Например 'Васька' — это знак тайной неприязни, или принижения мужчины. 'Васёк' — легкомысленное отношение, как к дурачку, или большому ребёнку, которого всерьёз не воспринимают. 'Васенька', 'Васюнечка', 'Василёк' — либо вынужденное раболепие, либо боязнь, либо фальшивая лесть, направленная на то, чтобы водить мужика за нос, облапошивать его, подлизываться, извлекая для себя выгоду. Если женщина называет мужчину по прозвищу — это яркий признак несерьёзного к нему отношения. Если по-имени и отчеству — то это знак наивысшего уважения и боготворения. Неплохой вариант, но слишком сухопарный, официозный. А самое плохое, это когда мужчину называют по-фамилии: Иванов, Петров, Сидоров и так далее. Это значит, что в семье царит полный матриархат, и к мужику относятся как к подкаблучнику и тряпке. С презрением и пренебрежением.
— А по-моему, всё это фигня, — зевнул Ковбой. — Моя матушка батю по-фамилии называет, но он в семье — голова.
— Внешне это отношение может быть и невыраженно. Муж может искренне считать себя главным в семье, и при этом не догадываться, за кого его держит жена на самом деле. Пси-хо-логия, понимаешь!
— Е-рун-да, — Ковбой опять зевнул. — Чушь.
— Готово! — Ромео наконец-то достроил свою конструкцию. Ей оказался прожектор на длинной, шаткой ноге.
— Это нам зачем? Тебе света мало? — сонно повернулся к нему Ковбой.
— Это не сюда, а туда, — Ромео указал в сторону входной двери.
— Нафига? Кого там освещать?
— Так с датчиком движения же! Вот, гляди, — Ромео щёлкнул выключателем, после чего прожектор ярко засветился, но через несколько секунд погас. Парень провёл перед ним рукой, и лампа включилась снова. — Клёво, да?
— Нафига-а? — вновь протянул Ковбой.
— Вот и я говорю, — поддержала Джульетта.
— Ну как, нафига? А вдруг кто придёт?
— Кто???
— Да мало ли? Сами пойдём куда-то…
— Робин велел никуда не выходить. Или ты забыл?
— Поставь возле сортира, — посоветовал Тимон. — Вот там он реально нужен. Чтоб ночью не спотыкаться.
— Ой, да пусть ставит куда хочет! — отвернулась Джульетта. — У него вечно какие-то фантазии.
Тем временем Ромео уже кряхтел, двигая в прихожей диван-баррикаду.
— Делать ему нечего, — Тимон подсел к Шепу. — Ё-моё, Шеп, сколько ты уже дрючишь свою планшетку. Она у тебя никогда, что-ли, не разряжается?
— Да я сам удивляюсь, — ответил тот. — Прикинь, когда из деревни выехали, она мне уже пиликала, что батарея разряжена до пяти процентов. Я хотел её 'добить' до полной разрядки. Ну, чтобы посмотреть, как долго аккумулятор продержится. Всё равно же на периметре эти штуки не пропускают. Думал, разряженную будет проще провести, чтобы не отобрали. Её, в общем-то, всё равно не отобрали. Но ведь она и не разрядилась! До сих пор! Всё те же пять процентов показывает, и работает.
— Прикольно.
— А чё, включи, что ли, музончик какой? — попросил Ковбой.
— Какой?
— Да любой. Какой у тебя есть?
— Желательно что-нибудь повеселее, — кивнула Джульетта.
— Сейча-ас, посмотрим, что тут у меня есть…
— Во, эту давай! — хихикнув, ткнул в экран Тимон.
Шеп прибавил звук, наполнив комнату звуками весёлой песенки, исполняемой трансвеститом Порей Звездоплясовой. Очередной хит этого года:
'Ой, ланца-дринца-гоп,
Ой, мама — не горюй.
Стою на остановке.
Ой, ланца-дринца-гоп,
Ой, мама — божеж мой,
Мне так неловко.
Стою прикинутая вся, да по уму,
В штанах от Гуччи.
А над моею головою, ой-ёй-ёй,
Сгустились тучи.
Устала ждать тебя, бойфренд, ну где тя носит?!
Ну совесть есть?
Ваще жесть!
На-на-на-на-на.
Ваще жесть!'
— Мне прошлогодняя песня, про 'не флуди в каментах' — больше нравится, — признался Ковбой. — Мы под неё на Новый год так зажигали — пыль столбом.
– 'Ты не флуди в каментах, пиши по существу', -пропел Тимон. — Да, угарная песенка. Но эта тоже ништяк.
— Главное сейчас в пляс не пуститься, — рассмеялась Джульетта.
— А ты чего морщишься, Ромео?
— Да ну. Я этого педика терпеть не могу. Чего в нём прикольного?
— Он не педик. У него просто имидж такой. Типа, стёб над попсой, над гламуром.
— Не знаю. Я, будучи в здравом уме, не стану напяливать женские шмотки и надувные сиськи.
— Бу-бу-бу, — передразнила Джульетта. — Совсем юмора не понимаешь.
— Так! Прервём дискуссию, господа. Я думаю, что нам чего-то явно не хватает, — оторвавшись от шеповского планшета, Тимон поднялся с места, и важной походкой прошествовал к своему рюкзаку.
— Это то, о чём я подумал? — оживился Ковбой. — О, да-а, чувак!
Довольный собой, Тимон потряс только что извлечённую, гулко булькающую фляжку:
— Доставайте закусман. Сейчас закатим мировой ужин.
— Я тебя уважаю, старик! Вот это — действительно то, что надо. Я ведь и сам думал захватить с собой что-нибудь такое, для поднятия настроения, но побоялся, что на пропускных пунктах отберут. А ты рискнул, молодец!
– 'Кто не рискует — тот не пьёт шампанского'. В нашем случае — коньяк.
— Даже коньяк? Ну, кру-уто.
— Кстати об ужине, — подошёл к столу Ромео. — На самом деле, пора бы уже что-нибудь перекусить. Если учесть, что сегодня мы без обеда.
— Ну так давайте, достаём припасы, соленья-варенья, раскладываем. Или вы официантов ждёте? — Ковбой полез в свой баул, и зашуршал пакетами.
— Давайте-давайте, — зашевелилась Джульетта. — Я сейчас быстренько стол накрою.
— Вот-вот. Действуй, женщина. Корми мужиков.
— Раскомандовался.
Обстановка принимала всё более домашние черты. Чем темнее становилось вокруг — тем больше скрадывалось квартирное запустение, а свет фонаря даже придавал помещению своеобразный уют. Мы напоминали неунывающих студентов, собравшихся в комнате общежития с отключенным электричеством.
Видавший виды столик быстро наполнялся нехитрыми закусками — с кажого понемногу. Коньяк поочерёдно плескался в разноколиберные стаканчики. Ребята шутили, смеялись, подкалывали друг друга. Даже Зелёный, зацикленный на своих исследованиях, довольно быстро отвлёкся от пробирок, и принял участие в общей возне.
