Уильям Голдинг - Повелитель мух. Бог-скорпион (сборник)
– Что же ты, так и не посмотришь на меня?
Он поднял голову. Она опять была Дающей Имена, бусы из раковин белели на ее прекрасной груди, волосы не закрывали лица, а падали на спину. Слезы выступили у него на глазах, и он в замешательстве только и произнес:
– Я умру.
– Да что с тобой? Кто это тебе сказал? Умирают только женщины.
Он снова уставился в землю.
– Я умру.
Она коснулась его руки:
– Могучий охотник умрет? Ты можешь погибнуть, это правда. В этом твоя слава, разве не так? Но умереть! Ведь если бы могучие охотники верили, что все они умрут, как им стало бы одиноко, подумай! Такое не может вынести ни один мужчина!
Он робко поднял голову. Она улыбалась ему. Она опять была молода. Молоды были ее глаза и огромны. К потрясениям минувшей ночи добавилось еще одно – что Дающая Имена Женщинам может смотреть на него вот так: одновременно и весело, и печально.
Она потрепала его по руке и сказала, словно обращаясь к ребенку:
– Ну что, уже лучше?
Он несколько оправился от смущения и теперь почувствовал, как его охватывает негодование. Он открыл было рот, чтобы ответить, но она опередила его:
– Ты не должен был охотиться на нас, бедных женщин, когда у Небесной Женщины живот совсем круглый. Кто знает, какие сны она нашлет на тебя?
Вновь ожило вчерашнее горе.
– Я не виноват – меня прогнали с охоты.
– Почему?
Горе стало огромным.
– Там камень торчал и ветка нависла. Нападающий Слон упал лицом перед газелью…
Она остановила его нетерпеливым жестом.
– У тебя слабая лодыжка. Все знают об этом!
– А когда я упал, газель перепрыгнула через меня!
Она снова села перед ним на корточки. Нахмурилась и задумчиво сказала, словно себе самой:
– Понимаю. Тебя должны были бросить в реку. Но очень трудно судить в таких случаях, хорошо ли вправлена нога сразу после рождения – о, ну-ну, Леопард!
Качнувшись вперед, она стала на колени и заглянула ему в лицо.
– Не надо бояться! Тебя же не бросили в реку! Смотри, река – там, а ты – здесь!
Горе стало невыносимым. Он поднял голову и завыл; из глаз брызнули слезы.
– Они прозвали меня Шимпанзе!
Она обняла его, и он уткнулся ей в плечо, горько рыдая. Она гладила его по спине и приговаривала:
– Ну будет тебе, будет…
А у самой тоже вздрагивали плечи.
Наконец он успокоился. Она подняла его голову за испачканный подбородок, сказала:
– Они забудут об этом. Вот увидишь, мой маленький Леопард. Мужчины могут забыть все. У них всегда найдется новая песня, или мелодия, или история. Какая-нибудь новая шутка, которую они будут повторять без конца, или красивый камушек, который станут показывать друг другу, или необычный цветок, или замечательная новая рана, которой станут похваляться. Ну же – и ты забудешь свой сон, правда?
– Сон?
– Ну да, сон о том, что было прошлой ночью, – обо всем том безумии. Небесная Женщина наслала его на тебя. И забудешь о том, что было в жилище Леопардов…
Он хмуро уставился себе под ноги:
– Я не забуду.
– О нет, забудешь!
Он метнул на нее быстрый взгляд и тут же снова уставился в землю.
– Слишком много песен… слишком много листьев в лесу… слишком много слов, пустых, как пыль… тебе никогда не поверят… никогда. Как они могут поверить?
Она подвинулась ближе и горячо заговорила:
– Слушай, Шимп, слушай, Нападающий Слон. Леопарды ничему не поверят. Ты же сам говорил.
– И что?
– Разве ты не Леопард?
– Уж наверное Леопард.
– Тогда, – заключила Дающая Имена Женщинам, – и ты не можешь поверить, что все это было, так ведь?
Шимпанзе задумался. Повисло долгое молчание.
Она вновь села, поджав ноги и опершись на одну руку, чертя кончиком пальца узоры в пыли. Глаза ее следили за пальцем.
– Во всяком случае, – сказала она наконец, – не думаю, что я стала бы обсуждать мой сон с другими. Особенно с Разящим Орлом и Светляком. Понимаешь, Разящий Орел с Вишней и Светляк с Маленькой Рыбкой…
– С Вишней? С Маленькой Рыбкой?
Они опять надолго замолчали.
– Ну ладно, – не выдержала она, – ладно, понимаю тебя.
Все для него упрощалось. Это был сон; сон прошел, и теперь он думал о жестокости Леопардов.
– Клонк.
– Что? – не поняла она.
– Клонк. Моя лодыжка говорит: «клонк».
Он поднял на нее глаза – может быть, ища сочувствия. Но она, отвернувшись, смотрела на пузатый мешок на треноге. На ее лице вновь появилась кривая улыбка. Все ее слова были напрасны.
– И во мне звучит «клонк». Но ведь не узнаешь, что у ребенка в голове.
Она посмотрела на него и опять принялась чертить узоры на земле.
– Когда у меня будет ребенок…
Он похолодел:
– Какое отношение это имеет ко мне?
– О, никакого, конечно, никакого! Небесная Женщина сама все устроила! Тем не менее у меня не было ребенка с тех пор, как моего Леопарда убило солнце. Странно, правда? Но теперь…
Он старался понять, что она хочет сказать.
– Теперь?
Она выпрямилась и провела рукой по лбу.
– Мне тоже снились сны. Но они ничего не значат. Ничего, ничего. Чего нам бояться? Небесную Женщину? Никто не знает, что она такое или что такое мы, кроме того, что мы ни на что не похожи? Нападающий Слон – сон, твой сон…
– Что – мой сон?
Он увидел, как густая краска заливает ей грудь, шею, щеки.
– Когда я привела тебя сюда, это было не совсем уж плохо?
Ему вспомнились нежность без зубов, тьма, уничтожившая его страх.
– Нет. Нет.
Ее щеки вспыхнули румянцем.
– Понимаешь… ты можешь… ну… Нападающий Слон, ты можешь быть моим Леопардом. Когда вернешься с охоты, можешь войти в мою хижину… если хочешь. Вот.
Он подумал о Леопардах, их благоговейном страхе перед Дающей Имена Женщинам. Горе сменилось великим облегчением.
Он хмуро буркнул, скрывая радость:
– Если тебе так хочется.
Она подалась к нему и сказала со спокойным достоинством:
– Нападающий Слон, ты сможешь вернуть себе друзей.
За пологом раздался громкий девичий крик:
– Пальма! Пальма! О Пальма!
Дающая Имена Женщинам вскочила на ноги и быстро подошла к пологу, крикнув в ответ:
– Оставайся там!
– Пальма!
– Что стряслось?
– Пальма, они возвращаются. Леопарды возвращаются! По крайней мере на день раньше!
Дающая Имена Женщинам молча постояла, прижав ладони к щекам. Потом быстро взглянула на Шимпанзе и опустила руки.
– Слушай… Уклейка. Сообщи остальным. Приберите все…
– Мы уже убираемся!
Дающая Имена крикнула ей вслед:
– Все-все приберите, понятно! Чтобы следа не осталось!
Шимпанзе принялся ходить вокруг, шаря глазами по земле.
– Моя набедренная повязка… где она?
– Откуда мне знать! Небось где-нибудь наверху, у заводей!
