Владимир Савченко - За перевалом. Научно-фантастический роман (С иллюстрациями)
Голос Ксены слегка вибрировал.
— Был и еще специфический оттенок Высшего Простейшего ко мне: что я женщина.
Дело в том, «вспомнила-поняла» я, что Амебы сплошь мужчины — ибо выразительной индивидуальностью могут обладать представители только одного (их!) пола. Женское начало для них суть синоним понятый «среда», «почва». У них это те самые базовые участки «живого моря».
Существование женщин в виде отдельных особей, назидало далее ВП, есть явный признак, что эволюция разума у нас, людей, далеко не завершена. Когда-то так было и на Одиннадцатой. «Только наши самки были куда совершеннее и привлекательней. У них был мощный хвост…» — «А чем же хорош хвост?» — несмело удивилась я. «Ну, как же! На стадии деятельного организма он не менее важен, чем ноги. Это исполнительный орган нижнего психического центра, протомозга. У вас, млекопитающихся, он находится в области копчика и крестца; ваши древние ученые называли его Кундалини. Только вы, млекопитающиеся, расходуете нервную энергию этого центра неверно». — «Млекопитающие — правильно» робко поправила я. «Нет, именно млекопитающиеся, — тотчас «поняла» я свое заблуждение. — Питают молоком у вас только женщины в периоды лактации, питаются же им все. Вот ты, например, своим молоком еще никого не питала». Я не нашлась, что возразить.
— Я излагаю словами то, что Высшее Простейшее внушало мне — и куда более доходчиво — чувственными образами. — Голос Ксены стал спокойнее, но лицо на экранах оставалось напряженным и бледным. — В своем студне Амеба показала мне все изменения моей анатомии, нужные, чтобы стать, по их представлениям, более совершенной… Надо ли объяснять, насколько я была шокирована этой идеей и, еще более, конкретностью предложения! И поэтому я не сдержала то, что следовало бы сдержать: чувство возмущения и брезгливость. Высшее Простейшее не стало даже дожидаться, пока ответ мой оформится в конкретную мысль. Оно было (я почувствовала это) разочаровано. Апельсиновый комок растаял в воде. Я осталась одна.
На днище-экране появился Дан.
— Оно было не так просто, их предложение, — заговорил он, — не от стремления осчастливить Землю новыми «совершенными существами». В ту же ночь ВП — другое или то самое, угадать не берусь, да в силу их информационного сходства это и неважно — сделало мне еще более далеко идущее предложение.
Показываемое и рассказываемое нами не передает и части того тона назидательного высокомерия, которого держались в отношении нас Амебы.
Деятельные существа вообще были для них давно минувшей стадией, а мы так и вовсе странной, сомнительной с точки зрения эволюционной целесообразности породой. «Вы, люди, какой-то вывих природы, — без обиняков внушало мне ВП. — У вас и биологическое, и умственное, и социальное развитие ушло в сторону.
Эта техника ваша: машины, двигатели, приборы… вся ваша жизнь зависит от этих громоздких, тупых, пожирающих энергию тварей! А ваш тепловой гомеостаз — зачем? Иллюзия независимости от среды… только иллюзия, не больше; не может животное не зависеть от нее. А в какие труды она вам обходится: сколько надо пищи для повышенного выделения тепла, сколько действий по добыванию и усвоению ее!.. Куда проще согласоваться как можно тоньше со средой. И вообще: вы не изучили и тысячной доли того, что надо знать о своей жизни, а летите к иным мирам, ищете встреч с иными существами!»
И воздействие на мой мозг было столь сильным, что мне показалось: лететь к Альтаиру, а тем более опускаться на эту планету, тревожить здешних мудрецов и впрямь глупо.
«Возможно, в прежние времена, в века оледенения и долгих зим, были оправданы ваша теплокровность и гомеостаз, — размышляя, вело меня к своим выводам Высшее Простейшее. — В ту пору эти качества сделали вас хозяевами суши. Но теперь, когда вашими энергичными усилиями климат потеплел, гомеостаз и теплокровность излишни, даже вредны. Взять тех несчастных, погибших во времена Потепления, погибших только потому, что вода не была для них подходящей средой обитания, — разве для них не было бы спасением обладать качествами земноводных и рептилий?.. И темп обмена веществ медленнее, запасов пищи надо меньше — разве плохо! Может, людям стоит сейчас сделать шаги для сближения, даже биологического слияния со своими холоднокровными позвоночными братьями на Земле? С этого может начаться новая фаза эволюции жизни на Земле. Не желаешь ли?»
Я был огорошен не менее Ксены. Породниться со змеями, жабами и рыбами… всю жизнь мечтал! И я не сдержал вспышку чувств. Реакция Амебы была такой же: разочарование — и исчезновение.
Разбирая потом с Ксеной происшедшее, мы поняли то, что нам стоило бы понять раньше: эти Высшие, миновавшие все стадии животности Простейшие отнюдь не намеревались нас оскорбить и унизить своими предложениями. Им действительно было уже все равно: любовь, животные классы… И наш эмоциональный «ответ»
(даже без проявления хотя бы вежливого интереса к предложенному) так же характеризовал нас, как эти предложения — их.
— А еще позже, когда было совсем поздно, — добавила Ксена, — мы поняли, что наши чувства, наши эмоциональные реакции куда полнее вырисовывали нас перед Амебами, чем фактическая информация и внешний облик. Они были тестами, такие предложения, лакмусовыми бумажками. «Вы прилетели устанавливать Контакт? Что ж, давайте». У них был свой взгляд на Контакт.
10. ПУТИ ЖИЗНИ
— Чтоб стало понятнее, почему у них такие взгляды, — вступил Дан, — надо сообщить все, что мы узнали о них, об их жизни. Мы узнали это понемногу, в разные заплывы-встречи, часть я, другое Ксена, но покажем все по возможности слитно… Больше Амебы не набивались к нам с нескромными предложениями, но общались охотно. Узнавать и сообщать — почти единственная доступная им радость.
«А как?..» — мысленно начал спрашивать я на двадцатиметровой глубине в пятую ночь нашего пребывания на планете, «…развивалась жизнь здесь?» — по обыкновению закончил мой вопрос! приятный, радующий глаз своей расцветкой собеседник. «Да».
«Почти как и на Земле, только естественней, плавней, без катастрофических случайностей. Собственно, сначала и на вашей планете все шло нормально: моллюски в теплых морях, на суше голосеменные растения, покрытосеменные… потом распространилась в болотах и у илистых берегов морей предвысшая форма жизни — земноводные. Они породили и высших активно деятельных существ — тех, кого вы называете рептилиями, пресмыкающимися. Ах, как субъективно, несправедливо, обидно вы их назвали: пресмыкающиеся!.. Себя так небось приматами. Обижаетесь, когда ваш класс вместо «млекопитающих» поименуют «млекопитающимися», — а сами… «Пресмыкающиеся»! Они были первыми двуногими — как на вашей планете, так и у нас — и со свободными передними конечностями. Они достигали самых крупных для наземных животных размеров, пятнадцать — двадцать метров, наибольшего веса и силы. Они — птерозавры у вас — летали; вы, приматы, и посейчас это можете только с помощью искусственных приспособлений. Верно, — продолжало ВП, — ныне, в изменившихся условиях они там у вас измельчали, приникли к земле, прячутся в норы и воду.
