Елена Горбачевская - Другая проекция
И мы отправились в уже известный нам Сапфировый дворец.
* * *Салатовенький лежал в прозрачном пузыре релаксационного анализатора под энергоносящими струями. Странно было видеть огненно-сверкающее существо, погруженное в воду. Огонь и вода… В моем восприятии они всегда были противоположностями, но здесь ведь все наоборот.
Выглядел он совсем плохо. Сверкал тускло, еле-еле, весь был покрыт темными пятнами. Даже шарообразную форму потерял и напоминал сейчас сплющенную зеленоватую булочку.
— С ним можно общаться? — спросила я кого-то из обслуживающего персонала, шарик средних размеров фиолетового цвета. Похоже, он здесь кто-то вроде врача.
— К сожалению, он потерял слишком много энергии, и сейчас все силы его индивидуального организма уходят лишь на поддержание относительной стабильности оболочки. Мысленные импульсы он не воспринимает. Мы пытаемся поддерживать его энергоносящей жидкостью так, как делаем это обычно с только что сформировавшимися существами. Но это дает очень небольшой эффект — его состояние лишь не ухудшается. Но и не улучшается. У нас ведь даже нет специалистов по регулировке энергетики взрослых существ, потому что никогда ничего подобного не случалось. Мы всегда уходили из индивидуального существования только добровольно.
— А другие жертвы есть?
— К сожалению, да, — ответил Доктор. В соседних помещениях находятся еще 14 пострадавших в таком же или худшем состоянии. Мы даже не можем воспроизводить новых существ, потому что их некуда поместить. И еще 18 индивидуумов были принудительно деструктурированы.
— Также значительно пострадали три хранителя жизни, и сейчас в любой момент может сложиться ситуация беспрецедентного и безвозвратного разрушения энергетического баланса нашего мира, — печально добавил Малыш.
Я подошла поближе к боксу и оперлась на него ладонью, стараясь получше рассмотреть своего друга. Эх, Салатовенький! Ну что же ты так, право слово! Такой добрый, мудрый и терпеливый, такой заботливый и тактичный, он совершенно не был готов к чужой агрессии. Как и все сверкающие, совершенно не умел защищаться. Но каким же выродком надо быть, чтобы губить существа, по самой своей природе настроенные на добро и взаимодействие! Ведь это то же самое, что убивать детишек или маленьких беззащитных животных!
Помимо воли сжимались кулаки и стискивались зубы. Салатовенький, мы отомстим за тебя! Обязательно!
* * *Я очень слабо ориентируюсь в сторонах света в желтой и розовой стране. Точнее сказать, никак не ориентируюсь. Поэтому представить, в какую именно сторону от города мы направились, я была просто не в состоянии. В общем, куда-то летели. Я, Сережа, Малыш и еще несколько сопровождающих шариков. Охрана для военспецов, каковыми мы являлись.
Вдруг прямо по курсу я заметила что-то совсем не то. Даже еще не до конца уяснив, что же именно не соответствовало привычному пейзажу, я уловила призыв Малыша:
— Сейчас нам необходимо снизить высоту полета, поскольку мы приближаемся к зоне вторжения.
Мы перешли на бреющий полет, и тут наконец до меня дошло. Небо. Везде оно было ровного серебристого цвета. Разумеется, кроме тех мест, где его заслоняли розовые кроны хранителей жизни. А впереди, прямо по курсу, среди серебра проглядывала ужасающая черная дырка. Видны были созвездия, даже что-то похожее на ковшик Большой медведицы. И такая несусветная жуть брала от этого в общем-то привычного зрелища, что я ощутила что-то вроде озноба. Эти проглядывающие ночные звезды были настолько чуждыми всему пейзажу, как только может быть чужда раковая опухоль молодому и полному сил организму.
А мы у нас, на Земле, из-за озоновой дыры переживаем, а тут такое творится! Хотя и наша дырка — тоже не подарок. Только что не видна простым невооруженным глазом, а точно так же пропускает вредное излучение. Просто здесь все видно в ужасающей наглядности.
Мы подлетели поближе и приземлились, чтобы не привлекать внимания пришельцев. Нас достаточно неплохо маскировали песчаные холмы, и между ними мы стали пробираться к «передовой».
— Люди! К сожалению, свечение наших организмов в электромагнитной области настолько интенсивное, что пришельцы нас обнаружат еще до того, как мы сможем что-либо рассмотреть и тем более предпринять, — словно извиняясь, говорил Малыш. — Они тут же предпримут ответные меры, и, боюсь, мы пополним список жертв…
— Не извиняйся, парень! Мы с Аленой не такие яркие и нарядные, так что нас они вряд ли заметят так быстро, — ответил ему Сережа.
— Да, мы проведем что-то вроде разведки, а вы обождите нас здесь, — добавила я.
И мы поползли вверх по песчаному холму.
* * *С его вершины нам открылось удручающее зрелище. Прямо на гребне песок резко менял свой цвет: из желтовато-охристого он становился грязно-серым, безжизненным. Повсюду, словно разбитые разноцветные бутылки, валялись осколки местных причудливых растений. Но самым жутким был остов хранителя жизни.
Его огромная розовая крона разрушилась и куда-то пропала, и вверх торчал только могучий ствол, словно засохшее дерево. Сходство еще более усиливал его цвет: из розового он стал бледно-коричневым, словно подгнившее яблоко. Разумеется, никакого водного потока не было и в помине. Бедный, как же ему досталось!
Где-то вдалеке маячили черноватые фигурки, которые с трудом удавалось разглядеть. Они суетились вокруг чего-то большого и черного, то прибегая, то удаляясь. Очевидно, это и были агрессивные пришельцы. Хотелось рассмотреть их поближе.
— Сережа! Давай доберемся до хранителя жизни, спрячемся за ним и понаблюдаем за тем, что там делается.
— Да, хорошая мысль.
Мы практически одновременно оказались в зоне серого песка и так же одновременно чуть было не вскочили. Песок был обжигающе холодным! Словно вдруг вернулась зима, и приходится ползти по снегу. Причем забыв дома не только шубу, но даже нижнее белье. Всю жизнь мечтала прокатиться голой задницей по сугробам! Тем не менее, мы, быстренько скатившись с гребня, поползли к пострадавшему хранителю. Вот тут-то я и порадовалась своей полупрозрачной сущности, которая была практически незаметна издали.
Мы преодолели расстояние до хранителя с результатом, не уступающим мировому рекорду в ползании по-пластунски на средние дистанции. Если бы не опасность обнаружения, мы мгновенно взвились бы с этой леденящей поверхности, а так только могли ползти бегом. Как какие-нибудь паучки-переростки, к тому же еще и инвалиды — конечностей маловато.
Наконец-то мы добрались до хранителя жизни, ухитрившись при этом не быть обнаруженными.
