Ричард Маккенна - «Если», 1994 № 10
Итак, Маршем Красвелл нормальнее меня? Теперь я готов с этим согласиться.
Через три часа, когда я шел на финальный матч по боксу в Мэдисон-сквер Гарден, меня поймал за пуговицу полицейский. Майк О’Фаолин, самый большой, сильный и добродушный полицейский из всех, кого я знаю.
— Привет, Пит, — сказал он. — Знаешь, мне сегодня приснился совершенно сумасшедший сон. Будто бы я помог тебе выпутаться из какой-то невероятной передряги, а ты предложил мне пару билетов на сегодняшний матч. К чему бы это, а?
Чтобы прийти в себя, я затащил его в бар напротив. Майк пытался изложить все подробно, но я ему сказал:
— Знаешь, старина, я сегодня паршиво себя чувствую. Сходи-ка ты на матч, а я как-нибудь состряпаю заметку по официальной информации. Топай, Майк, и забудь обо всем.
Я вернулся в бар и попытался сосредоточиться, пристально глядя в стакан с двойным виски. Двойное виски — это самое первое дело, чтобы сосредоточиться.
— Значит, это что-то вроде телепатии?
— Брось, — сказал стакан. — Просто совпадение. Выброси из головы.
И все-таки что-то здесь было не так. Связь через подсознание? Передача мыслей во сне? Но я же не спал! Я… просто снился другому человеку! В состоянии сна мозг гораздо более восприимчив. Вещие сны и все такое… Но я и во сне не спал! Шесть плюс четыре равняется минус десяти, три в уме — и гуляй…
— Ну точно, сбрендил, — сказал стакан.
Я отправился в другой бар.
Я остановил такси. Затылок шофера показался мне неприятно знакомым. Я старался не смотреть на него, пока не пришло время расплачиваться.
— Полтора доллара, — проворчал шофер, обернулся и поглядел на меня. — Слушай, я тебя где-то видел…
— А… я все время где-нибудь тут, — сказал я, с трудом проталкивая слова сквозь окаменевшее горло. — Это не ты подвозил меня вчера вечером к госпиталю?
— А, ну да! — Квадратная небритая челюсть, низкий лоб, грязные рыжие волосы, выбившиеся из-под фуражки. — Только я тебя еще раз видел… Во сне. Вздремнул между рейсами… Дурацкий сон. У меня в башке засело, будто ты мне должен полтора доллара.
Какое-то мгновение я прикидывал, а не послать ли его куда подальше? Но мостовая была совсем не похожа на зеленую пыль. Она была несколько более плотной.
— Ладно, держи пятерку, — сказал я и, пошатываясь, побрел в клуб.
Я медитировал над стаканом виски, пока в голове не прояснилось, а потом позвонил Стиву.
— Такие вот дела, — сказал я напоследок. — Я чуть не свихнулся, пытаясь понять, как же такое случилось. Они что, видели во сне то же самое?
— Ну, в обжих шертах… — ответил Стив, прожевывая бутерброд. — Мы как бы вели передащу сшажу на вшех волнах. Твой можг был подклющен к схеме, как блок памяти, потом шли ушилители… Наверное, пошел чишто индукшионный прощешш. И, хотя шиштема была жавяжана на Крашвелла…
Я больше не мог слушать его смачное чавканье.
— Проглоти, а то подавишься.
Стив живет на одних бутербродах.
Бго дикция стала лучше.
— Понимаешь, что получилось? Пошла обратная связь через усилитель — и установка стала передавать через открытый контур. Эти двое спали, их подсознание было открыто, настроено на прием. Ты их вспомнил, настроился, подключился… Слышал о наведенных сновидениях? Ну, когда тебе снится кто-то, кого ты не видел сто лет, а на следующий день вы встречаетесь? Значит, теперь мы можем делать это сознательно! Телепатия во сне с помощью техники! Слушай, приезжай сегодня ко мне, проведем парочку экспериментов…
— Как-нибудь в другой раз, — сказал я. — А сейчас я хочу поспать. Просто так, без приборов. Пока.
Пора было ехать домой. Я решил пропустить еще стаканчик на сон грядущий и побрел к стойке.
Она как раз шла к микрофону — метр семьдесят пять сантиметров моей мечты, одетой в облегающее белое платье. Стройная зеленоглазая брюнетка с изысканным овалом лица и крошечной очаровательной родинкой на левой щеке.
Возможно, декольте было слегка рискованным, но в целом платье выглядело куда лучше того убожества, в которое ее нарядил Красвелл.
Просочившись за кулисы, я получил из ее глаз две зеленые ледяные пули. Да, она немного знает мистера Красвелла. Нет, вчера около полуночи она не спала, а какое мне, собственно, дело?
Девочка из элитного колледжа. Какого черта она делает на эстраде? Я ее представлял себе совсем иначе…
Я спросил, почему она так холодно со мной разговаривает.
— Возможно, потому, что у меня нет ни малейшего желания продолжать эту беседу, — ответила она.
— И я не собираюсь перед вами отчитываться в моих симпатиях и антипатиях… — Она нахмурилась, как бы пытаясь что-то вспомнить. — Во всяком случае, вы мне не нравитесь. Извините — мне пора на сцену.
— Но я хотел бы объяснить…
— Что?
Я стоял, как дурак, с открытым ртом и разглядывал ее платье — вид сзади.
Ну как, скажите, можно оправдаться перед девушкой, которая даже не подозревает, что вам есть в чем перед ней оправдываться? Она не спала — значит, ей не снилась эта дурацкая история с юбкой. А если и снилась — это был не мой сон, это был сон Красвелла! И из-за индукции в дурацкой машине Блэкистона в ее подсознании появилась безотчетная неприязнь ко мне. И для того, чтобы эту неприязнь уничтожить, нужен был психиатр. Или…
Я позвонил Стиву прямо из клуба.
— Слушай, мне надо кое о чем подумать — в этой твоей машине. Я сейчас выезжаю.
Я бежал обратно — и снова столкнулся с ней.
Она закончила номер. Я вцепился в нее глазами, стараясь запомнить все подробности.
— Извините, мисс, ради всего святого, когда вы ложитесь спать?
Запахло пощечиной, но я успел увернуться.
— Ладно, подожду, — сказал я. — Мы с вами еще увидимся. Приятных сновидений!
Перевел с английского Иван СИДОРЧУКНаталия Сафронова
ИГРАЕМ СТРИНДБЕРГА?
Когда психиатр не способен справиться с поставленной задачей, на помощь приходит искусство. Ведь журналист, от имени которого ведется повествование, в своем роде не меньший маг и волшебник, нежели писатель-фантаст.
Если хотите, идею произведения можно представить как изощренную схватку между «критическим реализмом» самого бытописательского толка (праща, с оттенком вестерна) и любимой многими «героической фэнтези».
Впрочем, юмор автора спас его от неизбежных нападок фэнов и позволил признанным специалистам по фантастике неоднократно включать рассказ в состав престижных антологий НФ.
Ну а если всерьез: способно ли искусство театра (ибо перед нами сцена, на которой разворачивается действие, где герои выступают режиссерами) излечить от душевной болезни? Заглянем за кулисы единственного в России психотерапевтического театра.
