Виталий Забирко - Все пули мимо
Я эту фигню слушал-слушал, как они умно рассуждают, что без телерекламы мне на выборах ничего не светит, и похихикивать начал, то про себя, то вслух. Но в конце концов скучно мне с ними стало, и я взял да с тоски упился вусмерть. Даже не помню, как меня потом домой транспортировали.
45
Но кантовали при транспортировке, видно, изрядно, поскольку на следующее утро я чувствовал себя что набитый по самую завязку севрским фарфором посудный шкаф, который несколько раз неудачно роняли. Каждое движение отдавалось в черепушке звоном вдребезги разбитой посуды, и эти осколки никак не удавалось в целостную картину сложить.
Сердобольная Алиска мечется вокруг меня, охает, ахает, руками всплёскивает, а мне кажется, что это монстр какой-то многорукий у кровати с небывалой скоростью мельтешит: то компресс мне на голову кладёт, то рассолом огуречным отпаивает. Мычу я этому монстру: "Водки дай!" - но ни фига он меня не понимает, настолько скорости восприятия действительности у нас разные. Мне аханье Алиски щебетом ультразвуковым слышится, словно при запредельной скорости перемотки магнитофонной ленты, а до неё, наверное, слова мои лишь стоном протяжным доходят.
К счастью, Сашок в комнате нарисовался. Увидел он такое дело, но не тривиальным образом меня на ноги поднял, а лечилу вызвал. Тот мне гадость какую-то в вену ввёл, и минут через десять я более-менее в себя пришёл. Хруст осколков в черепушке прекратился, комната раскачиваться перестала, а монстр многорукий, мельтешащий, в Алиску бледную, за меня душой неподдельно страдающую, обратился.
Сажусь я на кровати, ноги дрожащие на пол спускаю.
- Водки, - хриплю желание заветное, - дайте!
- Обойдёшься, - жёстко обрезает Сашок. - Ты сейчас трезвый нужен съёмочная группа с телевидения приехала, будет клип о тебе снимать.
- Может, назавтра перенесём? - выдыхаю голосом замогильным.
- Нет, - стоит на своём скалой непоколебимой Сашок. - Пробуешь в депутаты пролезть, привыкай к обязательности. А если бы у тебя, к примеру, встреча с членом палаты лордов Великобритании на сегодня назначена была? Тоже назавтра перенёс бы?
- Сейчас вам легче станет, - утешает лечила и Алиске советует: - Кофе крепкий ему организуйте и завтрак лёгкий, без жиров и сладкого. Во избежание.
- Вначале душ! - головой протестующе мотаю.
- Можно и душ, - соглашается лечила.
Села со мной рядом на кровать Алиска, руку мою себе на плечи закинула, за торс обхватила и, подняв, что пёрышко, в ванную комнату потащила. Наша баба, русская, хрен бы какая заграничная со мной так валандалась.
Завела в ванную, под душ усадила, поинтересовалась ласково, сердобольно:
- Боренька, тебе какую водичку пустить - горячую или холодную? А может, тёпленькую сделать?
- Никаких тёпленьких, - бормочу. - Сам еле тёпленький... И ту и другую, но попеременно.
Искупала она меня что дитё малое, побрила аккуратненько, махровой простынёй вытерла насухо.
- Вот теперь, Боренька, ты у меня что огурчик свеженький выглядишь. Можно и по телевизору показывать, - говорит довольно и в гостиную ведёт.
А там уже Пупсик хлопочет, кофе наливает, сухарики поближе пододвигает.
Глянул я на него взглядом тяжёлым: что ж, мол, ты мне не помог? А он телепатически и отвечает: "Сами, Борис Макарович, запретили без вашего на то разрешения в вашу личную жизнь вторгаться".
Хотел я ему возразить: "Какая-такая личная жизнь, когда речь о здоровье моём пошатнувшемся идёт?" - но вовремя передумал. Пусть уж лучше лечила в таких случаях меня на ноги ставит, чем Пупсик опять в психику вторгаться начнёт. Аж передёрнуло всего, как "медовый месяц" с Алисочкой в памяти всплыл.
Выпил я пару чашек кофе и вроде даже соображать что-то начал. И на хрена я, думаю себе, во власть полез? Это же теперь каждое утро с бодуна меня будут наркотиками пичкать, а опохмелиться никто не поднесёт. Скотская, надо понимать, жизнь у политиков, ежели она по утрам с реанимации начинается. Небось, и секс у них на искусственное осеменение заменён...
Выпил я с досады третью чашку кофе и Сашку говорю обречёно:
- Запускай своих киношников...
И началось. Что аггелы они на меня налетели и ну одевать да марафетить: глаза подводить, причёску волосок к волоску укладывать, щёки румянить, даже губы помадить, будто "голубому" какому. Попробовал я от них отбиться - мол, хочу перед своими избирателями в естественном обличье предстать, да куда там! Никто меня и слушать не думает, лишь вскользь кто-то бросает, что все политики такой макияж перед съёмками проходят, чтобы мордам своим значительности да привлекательности придать.
А тут ещё Сашок рядом стоит и на путь истинный наставляет:
- Терпи, раз депутатом стать захотелось. Знаешь, машина есть такая в своё время на всемирной выставке её демонстрация фурор небывалый произвела? Всем машинам машина! Берут высокопоставленного человека, вкладывают в неё, машина гудит-работает и через некоторое время из себя дерьмо выплёвывает. Или, наоборот, вкладывают в неё дерьмо, погудит-пофырчит машина - когда глядишь, человека полёта высокого, вплоть до президента, из себя извергает. И знаешь, как машина эта называется?
- Как? - спрашиваю, поскольку голова хоть от наркотиков и светлая, но судить-рядить да гадать всё-таки затруднительно.
- Телевидение. Четвёртая власть - она, может, поважнее первых трёх будет, поскольку имидж политика целиком от неё зависит. Да что там имидж! Перевороты в стране сейчас не пушками, а телевидением делаются. Скажут по "ящику", что президент - это гордость нации, значит, так оно и будет. Или что капитализм есть лучезарнейшая мечта всего человечества - глядишь, а все уже "ура!" вопят и чепчики в небо шпуляют. Так что терпи, если из дерьма вылезти хочешь и человеком стать желаешь.
Глянул я на себя в зеркало, что из меня гримёры сотворили, и в осадок полный выпал. Хлыщ ещё тот получился - только в рожу такому плевать. Вот уж, действительно, из грязи да в князи. Но всем вокруг нравится, Сашок тоже головой довольно кивает, а Алисочка, так та ва-аще чуть кипятком не писает - какого мужа-красавчика ей сотворили! Потому не стал я возражать да кочевряжиться - а вдруг и взаправду человеком сделают? Лишь бы быстрее всё закончилось, думаю, чтобы водки выпить можно было.
Хрена с два быстро всё кончилось. День целый меня перед телекамерой мурыжили. То в кабинете интервью раз пять записывали, то в парке во время прогулки "беседовали" по сценарию, от "а" до "я" расписанному, а то вздумалось режиссёру нас с Алиской во время игры в теннис для потомков запечатлеть. Я было артачиться вздумал, мол, никогда ракетки в руках не держал, да и желания такого нет, однако режиссёр на своём настоял.
