Стивен Сэвил - Доминион
Хельмут Мариенбургский, его сын Хелмар, Каллад и король дварфов Раззак встретились с мертвецами посреди опаленного поля. Из всех предводителей четырех армий остались только они.
Первой нарушила молчание женщина.
— Наш господин желает говорить с вами.
Далекий вой привлек внимание Каллада. Волки.
— Так что же ему мешает? — полным презрения голосом бросил Хельмут.
— Это не просьба, человек, — холодно перебил его второй вампир. — Конрад требует встречи с вожаками живых. Это не обсуждается.
— Надменность твоего хозяина исключительна.
— Как и твоя глупость.
Во время перепалки Каллад наблюдал за лицом Скеллана. При обмене оскорблениями губы вампира тронула слабая улыбка. Он был доволен собой, очевидно надеясь спровоцировать Хельмута сказать или сделать что-то опрометчивое.
— Конрад будет говорить с фон Хольцкругом, поскольку, кажется, ведьмы недочеловеков и крошки-претендента больше нет, — заявил четвертый вампир, выступая вперед. Он откинул полу плаща и положил тонкие пальцы на выкованный в форме вирмы эфес меча. — Конрад получает то, что Конрад желает. Всегда.
— Конрад таков, — в первый раз заговорил Скеллан. — Господа и дварфы, — он слегка поклонился Раззаку, — позвольте представить законного наследника фон Карштайна, Кровавого Графа собственной персоной, Конрада, воплощение Вашанеша.
Близость твари, убившей его отца, обожгла Каллада. Он невольно потянулся к знамени и выдернул его из грязи.
— Конрад получает то, что желает, — повторил Кровавый Граф, и плавно выскользнувший из ножен клинок тихонько запел, — а Конрад желает… — Он обвел взглядом живых, медленно поворачиваясь и показывая острием меча на каждого по очереди. Миновав Каллада, клинок остановился напротив Хельмута Мариенбургского. — Тебя! Или ты трус?
— Что ты несешь? — вспыхнул Хельмут. — Зачем я тебе?
Каллад ощутил на своем лице капли дождя: одну, еще одну и еще, а потом его стали хлестать упругие струи. Небеса разверзлись.
— Конрад сделает из тебя короля. Да, сделает настоящего короля, а не какого-то жалкого претендента. Конрад возвысит тебя и удостоит чести, какой ты заслуживаешь. Конрад заставит людей поклоняться тебе. Конрад превратит тебя в легенду среди мертвых. Мертвый король. Да, вот что Конрад хочет от тебя, Хельмут из Мариенбурга. Конрад хочет сделать тебя бессмертным, человек. Конрад хочет благословить тебя.
Земля под их ногами шипела — струи ливня, падая на нее, испарялись.
— Конрад сумасшедший! — гаркнул Хельмут, выхватив меч и резко отстраняя им направленный на него клинок Кровавого Графа.
Два меча скрестились всего на миг, зазубренное острие грозного Рунного Клыка Хельмута поймало костяной клинок вампира. Последний претендент повернул кисть и дернул меч на себя. Этот простой маневр с легкостью обезоружил бы врага послабее, но хватка фон Карштайна не дрогнула. Его меч плавно выскользнул из захвата Рунного Клыка.
Каллад бросился на подмогу, но Скеллан преградил ему путь.
— Это не наш бой, коротышка, — прошипел вампир, обеими руками вцепившись в топорище Разящего Шипа и тесня дварфа назад.
— Конрад счастлив, что ты решил принять его вызов, твое величество. Конрад доволен.
— Отец! — вскрикнул Хелмар, когда Конрад провел стремительную атаку, завершившуюся ударом меча в грудь Хельмута.
Лишь прочная кольчуга спасла внутренности человека. Мариенбургский пятился под яростным напором, едва успевая отражать вражеский клинок, чей хозяин явно вознамерился лишить претендента головы.
Сталь громко звенела о кость, не уступающую в твердости стали.
А Скеллан все еще не отпускал Разящий Шип.
— Не дай мальчишке убить себя, — сказал вампир и оттолкнул дварфа, так что тот шлепнулся на землю.
Хельмут споткнулся о курящийся валун, торчащий из вязкой грязи.
Конраду только это и было нужно.
Вампир кувыркнулся, меч со змейкой на рукояти извивался в его руке, как язык гадюки. Клинок легко рассек голень противника, подрезав человеку поджилки. Секунда — и Конрад уже навис над упавшим претендентом.
Небрежным движением вампир разрубил узы, скрепляющие душу Хельмута Мариенбургского с плотью.
— Вот Конрад и сдержал свое слово. Да, сдержал. Итак, быть тебе королем! Иммолай!
Каллад едва успел вскочить, чтобы остановить Хелмара.
— Сейчас не время, парень. Дерись, когда можешь убить. Не просчитайся, не отдай свою жизнь дешево, — прохрипел он, похлопывая по плечу только что осиротевшего мальчика.
Хелмар стряхнул руку дварфа и шагнул вперед, но ноги отказали ему. Упав на колени, он не закричал и не заплакал. Он просто свернулся клубком в безмерном горе и тихонько застонал от дурноты и слабости. В тот момент, когда женщина подошла к своему господину-вампиру, Хелмара вырвало.
Струи дождя текли по лицу чародейки, прилепляя иссиня-черные, как вороново крыло, волосы к коже. Она закатила глаза и, словно наслаждаясь ливнем, вскинула над головой руки. Вокруг людей и вампиров завертелся ветер. На дальнем конце поля заворочались мертвецы и поползли на безмолвный зов некроманта. Колдунья вдыхала Шайш, сметанный с обычным холодным и влажным ветром, и выдыхала магию.
Труп Хельмута из Мариенбурга содрогнулся — нежизнь коснулась и его.
Ужас объял Каллада. Повсюду вокруг двигались черные тени, слышались низкий пронзительный стон и шарканье трупов, удаляющихся от армий живых.
— Поднимись! — вскричал Конрад. — Воспрянь, мой новый король мертвецов, поднимись!
Тело неуклюже встало. Ноги с рассеченными сухожилиями не держали его.
Иммолай Фей протянула руку и поддержала воскрешенный труп, вливая черный ветер и силу в мертвые кости.
Ни Иммолай Фей, ни Конрад не заметили Хелмара Мариенбургского, подобравшего Рунный Клык и со всхлипыванием бросившегося вперед. Увидели они уже зубья меча, впившиеся в шею новообращенного зомби. Хелмару потребовалось три удара, чтобы обезглавить труп отца.
Глава 24
Иногда они возвращаются
Битва четырех армий
Время гниения
Скеллан и Каллад Страж Бури стояли по разные стороны изувеченного тела претендента от Мариенбурга.
— Я даже не надеялся на такой великолепный исход, дварф. Ты превзошел сам себя. — Скеллан пнул труп. — Столько смертей, бессмысленных в своей жестокости. Кровавый Граф сам никогда бы не устроил такого масштабного опустошения, ты ведь понимаешь, да, дварф? Ты знаешь слабину живых. Но, как все хорошее, и это должно закончиться. Все эти стремления, личные пристрастия, жадность, амбиции, похоть и прочие основные инстинкты. Люди — худший вид монстров, так что прими мою благодарность, дварф. Ты прекрасно справился со своими обязанностями, но теперь ты свое отслужил, и, как мне ни жаль говорить это, сейчас ты всего лишь провисший трос. Пора тебя перерезать.
