Николай Басов - Ставка на возвращение
Нет, конечно, Рост помнил, что значительная часть тех построек, которые он видел, например, крепость, где они оказались сразу после перелета, была сделана и из камня. Но там камень прошивала металлическая арматура или даже конструкции… которые выглядели какими-то живыми. У них не имелось ни сварных швов, ни заклепок, ни болтовых соединений… Стоп, как-то после тонкого сна сказал себе Ростик, вот в том и дело. Даже не сам металл кажется тут неприятным, а эта заглаженность, ребристая, как стебелек травы, поверхность каждой стены, словно части этих сооружений не обрабатывались на прокатном стане, не отливались и уж тем более не ковались, а… росли сами по себе прямо из земли. Но как металл может расти, словно дерево? И что значит оказаться внутри такого строения, как бы внутри огромного живого существа? Подсознательно Рост мог это понять только так — этот живой металлический монстр их с Шипириком… переваривает?
В общем, удобству комнаты, всему этому месту Ростик не доверял. Даже присутствие трех мангустов не меняло его ощущений, хотя было очевидно, что они спокойны и помогают Росту принять все эти странности, как умеют. А умели они немало. Табаск вообще научился чуть ли не объяснять Ростику, что он сам думает по поводу всего, что с ними происходило.
Думал он, кстати, вполне ясно, только редко. Но если уж начинал соображать, то Росту приходилось нелегко — слишком этот мангуст сложно и непривычно представлял себе мир. Нет, разумеется, это была не высшая математика, не абстракции и даже не конкретное представление каких-то вещей, хорошо мангусту знакомых, как, например, деревья. Но цвета, запахи, формы мира, в которых Табаск существовал, способны были довести до расстройства любое человеческое восприятие. Не раз и не два, когда Табаск пробовал поделиться своими «идеями» с Ростом, приходилось буквально просить пощады, иначе он перегрузил бы Ростика куда серьезней, чем его во время обучения на роль Познающего, например, перегружали аймихо.
А потом Рост понял, что период рекреации завершен и пора переходить к чему-то другому, ради чего их сюда, собственно, и притащили. Вернее, конечно, вытащили.
Для подготовки он неплохо помедитировал по схемам все тех же аймихо, сначала сам, потом с Табаском. С ним уже установился такой плотный контакт, что Рост, даже не очень напрягаясь, чувствовал, как посредством этого зверька в него вливается непонятная, но в целом благотворная энергия, и совершенно этому воздействию не сопротивлялся. Он поверил в Табаска, и мангуст это понял.
Однажды дверь в их… апартаменты раскрылась, и через порог ступил один из тех высоких, ломких и совершенно незнакомых типов, которых Рост уже видел раньше и даже почему-то хотел бы с ними познакомиться. Шурша жесткими одеяниями, существо поклонилось почти по-человечески, а потом на очень чистом едином заговорило:
— Можешь обращаться ко мне друг-Докай. Так ко мне могут обращаться все, кому я не открыл своего личного имени.
Понятно, решил Рост, сидя, как обычно, у окна и пытаясь оставаться спокойным, даже расслабленным. И внимательным, чтобы все замечать и потом, если потребуется, все вспомнить.
Друг-Докай подошел к Ростику, Шипирик, осознав, что здесь что-то произойдет, подтянул одеяло под самый клюв, у него это получилось едва ли не по-человечески, даже по-детски. Рост почему-то был ему за это благодарен.
Докай постоял, а у Роста возникло ощущение, что он впервые встретил расу, которая способна не только сотрудничать с людьми, но и быть им чем-то вроде руководителей. Более того, они естественным для себя образом внушали нечто вроде вполне родительского верховенства и ответственности за происходящее. Это было удивительно, аймихо, при том что они были гораздо более умными, развитыми и цивилизованными, чем люди, никогда не вызывали у Роста подобного к себе отношения. Друзья — да, партнеры и сотрудники исключительной квалификации — тоже да. Но вот чего-либо родственного они не вызывали в людях. А этот парень как-то сразу оттранслировал именно подобный тип отношений. Рост даже позавидовал Шипирику, который мог спрятаться под одеяло.
— Ты отлично подготовился, Рост-люд, мы тебе благодарны.
Рост хотел было спросить, кто это «мы», но не сумел. Он ждал, ему показалось, что Докай сейчас погладит его по голове, как в детстве любил его гладить отец, не всей ладонью, а одним пальцем завернет ему волосы на макушке… Рост и забыл, как это было приятно, насколько в этом жесте было много такта, удовольствия и признания за ним, Ростиком, какого-то высокого, благородного смысла и значения.
— Мы пришли к выводу, что воздействовать на вас, как на другие существа, например выр-чх, бесполезно, — продолжил Докай, убедившись в полном Ростиковом понимании. — Вы слишком странные существа, у вас нет никакого фокуса, вернее, у вас много фокусов взаимодействий с природой. Может быть, поэтому… — Он умолк.
— Продолжай, — попросил Рост. Ему были неприятны все умолчания этого… друга. Он действительно не хотел, чтобы самые ценные, самопроизвольные его мысли пропадали в недоговоренностях.
— Поэтому вы, кажется, и способны так здорово воевать, — договорил Докай, который, конечно, все понял.
Рост и не заметил, как поднялся на ноги и теперь стоял, задрав голову, разглядывая лицо этого существа. Вблизи оно казалось некрупным для такого тела, слегка размытым, но в нем отчетливо проступали очень человеческие черты и свойства, например мимика. Или он специально готовился к тому, чтобы говорить с человеком, спросил себя Рост.
— Немного специально, но не слишком, — проговорил Докай. Тогда-то стало понятно, что он читает Ростиковы мысли, причем незаметно, легко и совершенно свободно. И еще: новой волной возникло ощущение доверия, потому что это свое превосходство над Ростом Докай и не думал скрывать.
— В чем конкретно вы видите нашу странность?
— Понимаешь, это сложно, но если объяснять упрощенно… Существуют создания, которые действуют преимущественно за счет инстинктов, это самая сильная форма взаимодействия с миром, хотя и слегка ограниченная. Такие существа страдают ксенофобией… Кажется, так называется это свойство на вашем языке.
Рост был потрясен, этот друг-Докай очень легко и почти без акцента произнес слово на древнегреческом, совершенно медицинский термин, и даже не улыбнулся при этом.
— Другие ощущают мир главным образом на уровне эмоций, они вчитываются в тех, кто генерирует сильные чувства, и это следует признать самой слабой формой взаимодействий, хотя и необходимой. Кстати, за ослабленность прочих своих контактов с окружающей средой такие существа расплачиваются значительной степенью подчиненности.
