Журнал «Если» - «Если», 2003 № 04
Посетители допускались к криокамерам с восьми утра до шести вечера, если только в тот день не размещали нового пациента. Сперва Энтони с матерью ходили туда каждый вечер. Постепенно промежутки увеличились: на второй день, на третий, затем раз в неделю. Иногда в коридоре им встречались другие посетители — одинокие люди или неполные семьи. Они скорбно смотрели на двери ниш, иногда оставляли памятные вещицы на узких столах, которые компания поставила посреди коридора: записки, фотографии, сухие кленовые листья, маленькие свечки в форме тыкв и так далее. Никаких имен на нишах не писали, поэтому посетители приклеивали к дверям таблички с именами: дата рождения, когда и чем человек заболел, когда был заморожен. Нередко добавляли короткую молитву или нечто трогательное и простое вроде: «Мы любим тебя. И мы скоро увидимся». Кое-где Энтони видел лишь имена, но большинство табличек обрело схожий вид. Одинаковая информация размещалась на них в одинаковой последовательности, словно за годы здесь сложилась определенная традиция.
Да, за годы. Читая таблички, он узнал, что некоторые люди в нишах лежат уже как минимум двадцать пять лет. И ему становилось страшно: а вдруг отца никогда не оживят? Этот страх усиливался всякий раз, когда мать возвращалась от некогда лечивших отца врачей, которые так и не приблизились к созданию лекарства против его болезни. Позже мать стала брать сына с собой, направляясь к врачам, хотя эти визиты становились все реже: каждый месяц, каждые три месяца, раз в год. Их ответы всякий раз оказывались удручающе одинаковыми.
К тому времени Энтони исполнилось пятнадцать. Он жаждал стать врачом и найти способ вылечить отца. Но на следующий год его дед умер от сердечного приступа, оставив лишь скромную страховку. Этих денег матери и бабушке кое-как хватало, чтобы содержать дом, но на осуществление планов Энтони средств не было.
Тем временем мать начала встречаться с риэлтором из фирмы по торговле недвижимостью. Энтони знал: нельзя требовать, чтобы она осталась одинокой. Через столько лет отец как будто умер, и матери надо устраивать свою жизнь. Но «как будто умер» вовсе не то же самое, что реальная смерть, и Энтони не смог скрыть огорчения, когда мать сказала ему, что выходит за своего друга.
— Но как же папа? Ты ведь все еще замужем!
— Я собираюсь развестись.
— Но почему же…
— Энтони, мы сделали все, что смогли. Но не сумели обмануть время. Не вышло. Я уже старше твоего отца на восемь лет.
— Ну и что!
— Я до сих пор люблю его, Энтони. Я не предаю его. Если бы даже его вылечили завтра, он бы не смог жить с женщиной гораздо старше себя.
По щекам Энтони катились слезы.
— Отец согласился бы с моим решением, — сказала мать. — Он бы понял.
— Я спрошу у отца, когда его оживят.
Когда Энтони исполнилось восемнадцать, его поразила внезапная мысль: отец находится в камере уже девять лет, половину жизни Энтони. Сын со страхом подумал о том, что, если бы не фотографии, он вполне мог забыть, как отец выглядел. Нет, поправил себя Энтони, не выглядел. Отец не мертв. Как только будут найдены новые методы лечения, как только его разморозят и вылечат, он будет прежним.
Энтони вспоминал ласковый голос отца — сказки перед сном. Как отец учил его ездить на велосипеде. Как отец помогал ему делать уроки по математике, как играл с ним, как рассказывал о своей работе в лаборатории. И как отец возил его в госпиталь, когда на дереве во дворе обломилась ветка, а Энтони упал и сломал руку.
Мать вышла замуж, и они переехали в дом риэлтора. Оказалось, новый супруг любит командовать. Его бесило, когда что-либо делалось не так, как ему хотелось. Мать была не очень несчастлива, и Энтони почти не разговаривал с ее мужем, даже в мыслях не называя его отчимом. Он старался проводить как можно больше времени вне дома и часто лгал, будто занимается спортом или сидит в библиотеке, хотя на самом деле навещал отца. Новый муж упорно твердил, что тем самым Энтони «проявляет неверность семье».
И еще риэлтор заявил, что не собирается платить бешеные деньги за то, чтобы Энтони смог учиться на врача. Он хотел, чтобы Энтони стал бизнесменом, и соглашался платить только за это. Поэтому Энтони налег на учебу, он получал только отличные оценки и подавал заявления на любые стипендии, о каких сумел узнать. В конце концов ему дали стипендию в колледже соседнего штата. В университете этого штата был превосходный медицинский факультет, и Энтони надеялся, что сможет туда поступить, когда получит диплом бакалавра. Он уже настроился ехать, но вдруг до него дошло, как тяжело ему будет без встреч с отцом. Это едва не заставило его переменить планы, но тут он напомнил себе, что отца может спасти только сам Энтони — если станет врачом и найдет способ его вылечить. Поэтому, попрощавшись с матерью, он послал к черту риэлтора и хлопнул дверью.
Энтони начал учиться в колледже. Через полгода учебы он получил письмо от матери. Та сообщала, что в лаборатории пришли к печальному выводу: надеяться на излечение отца бессмысленно. Последние случаи смерти пациентов после размораживания породили такие сомнения в крионике, что лаборатория решила прекратить ежемесячные платежи криокомпании за поддержание отца Энтони в его нынешнем состоянии. Риэлтор тоже отказался платить, заявив, что вообще не видит в этом смысла, потому что замораживание почти наверняка убило отца Энтони.
Подыскав работу официанта в ресторане и при этом ухитряясь учиться, Энтони еле-еле зарабатывал сумму, необходимую для выплат. Однако на втором курсе он получил уведомление о том, что криокомпания обанкротилась. Подписанный же матерью контракт снимал с компании ответственность за «форс-мажорные ситуации». Банкротство значилось одной из таких ситуаций.
Пациентов компании согласились принять более мелкие фирмы, но перевозка тел оказалась настолько сложной и дорогой операцией, что Энтони пришлось бросить учебу и устроиться в ресторан на полную ставку. В колледже он познакомился с девушкой, которая продолжала с ним встречаться, несмотря на его вечную занятость. Энтони не верилось, что он наконец-то обрел в жизни хоть что-то светлое.
Он перевез тело отца в другую криокомпанию, возобновил учебу, закончил второй и третий курсы. И робко предложил девушке выйти за него замуж.
— Я мало что могу предложить, но…
— Ты самый нежный, самый порядочный и самый трудолюбивый человек на свете. И я с гордостью стану твоей женой.
— Но нам будет трудновато, ведь мне надо платить за отца, и…
— Сначала мы станем жить на то, что зарабатываю я. А потом ты станешь врачом. Хватит и на нас, и на наших детей, и на отца.
