Павел Комарницкий - Всего один шаг
За торжественным ужином собрались все, кроме одного дежурного, сидящего на контроле. Ойя уже надевает на ноги носки-перчатки, выходит на свободное место, вполне достаточное для такого маленького и хрупкого существа. Замирает, приняв позу, и мы все замираем в предвкушении. Ангелы вообще-то не особо любят человечьи танцы, кажущихся им смешным топтанием.
Звучит музыка. «Лебединое озеро», вот оно что… Как я сразу не понял. Ну разумеется, какой ещё балет больше подходит для исполнения ангелами?
Ойя уже танцует, встав на цыпочки, как и положено балерине. Ангелу это легко, твёрдые пальчики поднимают лёгкое тело без усилия… Или это так кажется? Ведь и человеческие балерины на первый взгляд невесомо порхают по сцене…
Ойя танцует, завораживает нас своим кружением. Взмах руки, взмах крыла… Взмахи рук, стремительные взмахи крыльев! И опять, опять кружение под волшебную музыку…
Умирающий лебедь замирает, раскидав беспорядочно изломанные крылья, отливающие радугой. Музыка смолкает.
— Понравилось? — легко встаёт Ойя, возвращаясь за стол. Она дышит легко и бесшумно, нимало не сбив дыхания.
— Вот это да! — первым очнулся Биан. — Я и не знал, что у людей есть такие вещи!
— Эх ты, начальник! — насмешливо щурится наша Аина. — Тебе бы только «зелёных» ловить. Никакого культурного развития!
Шум, смех. Всем понравилось выступление Ойи, и она расцветает, чувствуя это.
— Спой, Гауя, — внезапно просит старый индеец, сидящий в углу. Снова становится тихо.
— Если ты сыграешь на своей айкори, Манко.
Старый индеец одним движением достаёт откуда-то из-за спины длинную двойную дудку. Прикладывает к губам…
— А-а-эоэ-эй! — разносятся первые звуки старинной индейской песни.
Мы слушаем двойной голос, и песнь индейской свирели времён инков переплетается с низким, «медным» голосом Гауи. Никто из нашей команды не знает ни слова на языке кечуа, но у нас есть телепатия…
«…И когда совсем не осталось у человека слёз, он ушёл их искать в сельву»
Айкори и Гауя смолкли разом, и наступила хрупкая тишина.
— Это «Песнь отчаяния» — Гауя первая нарушает молчание.
— Спасибо тебе, Кружащая над озером, — очень серьёзно говорит старый индеец.
— Каждый раз, как я пою эту песню, ты благодаришь меня, Манко, — чуть улыбается Гауя. — Хоть каждый день пой.
— Эту песню нельзя петь часто, — Манко убирает свою древнюю дудку.
— А что же вы ничего не едите, коллеги? — спохватывается Ниа. — Манко старался…
— После такой песни нельзя есть сразу, — неожиданно для себя самого говорю я. Старый индеец блестит глазами из узких смотровых щелей век.
«Ты прав, ангел, бывший человеком»
* * *— … А один из демонов сумел ускользнуть и сбежал от гнева богов на Луну. Так гласит древняя легенда, сложенная задолго до того, как появился первый инка, и самой великой Тауантинсуйю не было.
Мы разговариваем во дворе древнего индейского храма, затерянного в непролазной сельве. Луна заливает двор белым светом, отражаясь в спокойной воде бассейна. Манко сидит по-турецки, как и я, посасывая пустую трубку.
«Ты не представляешь, Рома. Все кечуа, все индейцы вообще уже давно не помнят, что такое настоящая свобода. Не знают, что такое счастье, и что есть жизнь. Они привыкли, и не смотрят на небо. И белые, мечтавшие стать господами, в массе своей превратились в рабов. Миллионы и миллионы людей ползают на четвереньках, забыв, как выглядят звёзды, потому что никогда не поднимают головы. Я рад, что вы пришли. Я знал, что так будет. Завтра гнезду демонов конец»
«Это не конец, Манко. Далеко не конец»
«У ядовитого паука тоже немало ног, но если отрывать их по очереди, очень скоро паук сможет только лежать и бессильно щёлкать жвалами»
Старый индеец смотрит на Луну, куда, по древнему преданию инков, сбежал один из недобитых демонов.
— Один мой знакомый гринго говорит: «Со злом надо всегда разговаривать с позиции силы»
— Ты тоже так считаешь?
Манко Капак чуть поворачивает свой профиль, будто вырезанный из камня.
— Нет, я так не считаю. Я считаю, что со злом вообще не надо разговаривать. Его надо бить молча и насмерть.
* * *Я лежу на спине, вслушиваясь в шелест листьев за окном, лишённым даже намёка на рамы. Лунный свет широким столбом проникает в комнату, и моим ангельским глазам этого света вполне достаточно, чтобы разглядеть каждую трещинку.
Я лежу на спине, заложив руки за голову и слегка раскинув крылья. Вообще-то ангелы предпочитают спать лицом вниз, так остаются свободными крылья. Но сегодня мне почему-то не хочется лежать лицом вниз.
Комнат тут вполне хватает, даже больше, чем в старом ските, и всей нашей команде отвели по отдельной. Это завтра тут станет тесно — завтра прибывают ликвидаторы со всем своим имуществом…
Я вдруг чувствую-ощущаю — по коридору идёт Аина. Подходит к люку…
«Биан… Я хочу к тебе. Пустишь?»
«Глупый вопрос, Аина. Если я отвечу «нет» — ты поверишь?»
«Нет, разумеется»
Я чувствую-ощущаю через Аину, как исчезает люк.
«Можно, я сверху? Мне отчего-то неспокойно, Биан»
«Вряд ли это будет хуже, чем в Пенемюнде»
«Да, в Пенемюнде… Тогда «зелёные» ловко решили задачку. Устроить свою базу впереплёт с людской…»
«Это им не помогло, и в итого сгубило»
«А помнишь, как тот «зелёный» стрелял в тебя из человечьего пулевого оружия, когда его разрядник иссяк?»
«Это была паника»
«Завтра нам будет трудно, Биан. Надо думать, вот что. Рома, эти мои мысли обращены вовсе не к тебе. Спокойной ночи»
Я поспешно гашу внимание. Действительно, как неудобно… То, что я в достаточной мере овладел телепатией, ещё не повод читать любые мысли у всех в головах без разбору.
* * *— Подъём!
Я вскакиваю, вытягиваясь во фрунт и тараща глаза, как лейб-гвардеец.
— Вольно, коллега, — смеётся Биан, глядя на мою выправку. — На разминку мы сегодня не полетим, ты уж извини. Завтракать!
Мы выходим в главный зал, небрежно-привычно переступая через комингс люка… Ёкарный бабай!
Всё немаленькое помещение забито народом. Ангелами, разумеется. Сверкают-переливаются «ордена» всевозможных устройств на боевых скафандрах, отблёскивают сталью острые кромки механических усилителей крыла…
«Пятьдесят шесть ликвидаторов, Рома. Да мы, да местные миссионеры. Должно хватить»
Сегодня тут нет смеха. Все присутствующие завтракают молча и сосредоточенно, не обращая внимания на то и дело пролетающие «пылесосы» с гофрированными руками-шлангами, которые таскают различные грузы — вот ящики со знакомыми «болтами», а вот зеркально-полупрозрачный конус, наполненный тягучим фиолетовым сиянием…
