Игорь Байкалов - Область трансцендентности
– Нет, ты не прав, – девушка покачала головой, – жизнь лишь сменила форму, приспособилась под новую среду обитания. Жизнь всегда существовала, и будет существовать.
– Наверное, это вопрос понятий.
– Трактуй шире, – сказала она и снисходительно улыбнулась. – Белковая жизнь – одна из миллионов форм жизни. Всё меряешь земными понятиями.
– Опыта не хватает, – признался я.
Ира направила задумчивый взгляд в бесконечность. Казалось, она чего-то ждёт. Не для того она пришла, чтобы рассуждать о проблемах вечности.
«Вечно забредаю в какие-нибудь дебри, а под носом ничего не вижу!»
– Ну, мы тоже тебя кое-чему научили, верно?
– Да… – Ира повернулась. – Скажи, я и вправду похожа на человека?
– Мне кажется, не только похожа. Ты и есть человек. Всё не можешь решить, хорошо это или плохо?
– Пожалуй… Я вчера много думала. Знаешь, когда горизонты сужаются, ты начинаешь видеть детали отчётливее… Так должно быть, мне кажется, да? Но почему-то не удается.
– Столько намешано в человеке.
Я признался себе, что Молния, а теперь Ира, привлекает меня. Может быть, своей загадочностью, мудростью и острым умом вперемешку с наивностью и детской непосредственностью. Никто и никогда ранее так не цеплял меня. Я всегда находился в работе. Работа, новые концепции построения искусственных интеллектов, их воплощение казались для меня самой сутью жизни.
«Боже мой. А мы с ней две стороны одной монеты», – подумал я. – «Позднее у меня зажигание, однако».
Да, я её привлекал тем же, чем и она меня. Пасьянс сходился. Не зря же она назначила меня капитаном, а вчера пришла поделиться своей болью. Она шла сверху вниз, а я снизу вверх. И вот мы встретились. И каждого жадно интересовал путь, проделанный другим.
– Странно как-то ты на меня смотришь, – сказала Ира. – Я что-то не так сказала?
– Нет, ничего такого. Извини, это я что-то задумался. Ты вчера так испугалась…
– Да, – она опустила голову. – Как-то необычно было, но очень приятно. Почему-то не хотелось, чтобы это кончалось.
Я несколько смутился.
– Некрасиво я сказала… Это неприлично, да?
– Ничего страшного. При мне ты можешь говорить всё, что приходит в голову. Мы же друзья, помнишь?
– Да, но я не буду успевать говорить всё, что приходит в голову, – расслабленно улыбнулась она. – Я пытаюсь понять, что же это значит. Я знаю только родственные чувства Отца к ребёнку, но ведь даже у вас они немного иные. Я посмотрела несколько фильмов. Там одно и то же понятие применялось к разным отношениям…
– Ира, ты так вчера ничего не поняла?
Она вопросительно и ожидающе посмотрела на меня.
– Давай я тебя снова обниму, а ты попытайся понять.
– Если так можно…
– А кто нам запретит?..
Я поманил её к себе и обнял, стал гладить по спине и волосам. Ира укрывалась за мной, и ей было легко и просто. Я это чувствовал. Может быть, ей не хватало некоторой сдержанности, что я всегда ценил, но сейчас это казалось чем-то ненужным, лишённым всякого смысла. Зачем? Ира была такой непринуждённой, открытой, незапачканной кривизной души. Разве не эту естественность я всегда желал видеть?
– Просто доверься чувствам, – сказал я. – Здесь ты не можешь ошибиться.
Мне подумалось: вдруг что случится, и слова Демиурга обернутся самым трагичным образом. Отец прощался с дочерью навсегда. «Дорога в один конец», – сказал он. Я так привык к её присутствию, что даже временная разлука оказалась бы для меня пыткой.
«Нет, я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Пусть будет трудно. Мне не привыкать».
– Ты необыкновенная девушка, – прошептал я. – Во всех смыслах.
Ира подняла голову. Я осторожно поцеловал её в губы. Она задрожала, как перепуганный зверёк, но ничего не сказала. Я попробовал ещё раз, она робко ответила. Мы понимали друг друга без слов. Наверное, это и есть высшая точка любви.
Мне хотелось дать ей всё тепло человеческих чувств, то, чего она лишилась в своём мире. Я гладил её по волосам, хрупким плечам, по гибкой спине. Ира мне отвечала сначала неуверенно, потом смелее, всё больше растворяясь в новых ощущениях. Тёплые ладони проникли под рубашку. Сердце бешено колотилось, но я сдерживал желание, ловя каждое мгновение. С плеч соскользнула одежда, обнажая прекрасный стан. Да, Демиург создал её идеальной. Я подхватил её и понёс к ложу, осыпая прекрасное тело поцелуями, говоря извечные слова. Не знал, что она такая лёгкая, или это любовь придала больше сил.
Природа говорила на том же языке, что и миллионы лет назад, во все времена. Мы полностью растворились друг в друге, позабыв обо всём на свете, и не было ничего восхитительнее этого сладкого забытья.
* * *На вылете разведывательного бота настоял Белоусов. Александр Николаевич хотел собрать как можно больше материала и передать его в Центральную Академию Наук. Я возражать не стал, тем более что Мирослав бойко поддержал археолога – команда определилась сама собой.
Когда учёный поднимался на борт, его охватил очередной приступ важности, словно бы он вобрал в себя все знания мира. Однако о каком конкретно материале шла речь, я не совсем понял, но догадывался, что это «газ» облака.
Мы затормозили в ста миллионах километров от червоточины, но пока не приближались. До расчётного времени скачка через межпространственную воронку оставалось почти десять часов. Так что у нас в запасе имелось ещё достаточно времени на бурную деятельность археолога.
Проводив разведчик, я направился на мостик. Хотя, направился – это громко сказано: просто вышел из ангара и тут же очутился на месте. После марш-броска через слои мира на мостике оставались только двое: Ян и Ира.
– Куда они полетели? – спросила она.
– Белоусов решил собрать научный материал.
– Хочет изучить поздние этапы эволюции вещества? – спросил Ян из-за МСОРа.
– Похоже на то.
Я сел на капитанское кресло.
– Неудачная идея, – отозвалась Ира.
– Почему?
Пространство здесь довольно необычное, с провалами.
– Их вернуть?
– Нет, не стоит. Самое страшное, что с ними может случиться, это выпадут из реальности на несколько минут.
– Для меня звучало страшновато.
Здесь временные аномалии, складки пространства-времени, но они не играют существенной роли. Можно не опасаться.
«Если Иру не пугает небольшое путешествие археолога, то и мне не стоит опасаться последствий», – рассудил я.
Минут через десять Ястреб доложил:
– Засёк вспышку гамма-излучения.
– Они здесь сто раз на секунду, – проворчал Ян. – Сигналят и не краснеют.
