Ярослав Вейс - День на Каллисто. Сборник научно-фантастических произведений
— Это не имеет ничего общего с оружием. Нас интересует только борьба с эпидемиями и профилактика инфекционных болезней. Это дело доверили нам, военным, потому что у нас больше порядка, чем у гражданских. Понятно?
У Контеста было такое ощущение, что, хотя он и не попал в яблочко, пуля прошла почти у цели.
— Понятно. Ну, я так спросил…
Он направился к ближайшему бараку и чуть не присвистнул от удивления. Под скромным бараком скрывался прочнейший железобетонный бункера способный выдержать и прямое попадание бомбы. Контест спустился по винтовой лестнице вниз, открывая и закрывая стальные перегородки-затворы: через несколько минут они подвергнутся обработке дезинфицирующим раствором. Восемьдесят ступеней. Двери. Сто ступеней. Двери. Сто двадцать. Наконец он попал в лабораторию — сложную систему помещений, обставленных хотя и скромно, но вполне прилично для вынужденного пребывания здесь в течение месяца, пребывания, которое не может быть никем и ни при каких обстоятельствах нарушено. Здесь было все, что необходимо для проведения опыта. Попав в лабораторию, Контест очутился в знакомой обстановке.
Он прошел по коридору. Сквозь стену из небьющегося стекла на него с любопытством взирали находящиеся в клетках двенадцать шимпанзе. Контест обратил внимание на двух крупных самцов, угрожающе скаливших зубы, и молодую самку с детенышем, который судорожно вцепился в материнскую грудь. «Предстоит всесторонний опыт», — подумал врач. Их жизнь в его руках. Но он, разумеется, сделает все, что в его силах.
Контест выдвинул из стены ящик с телефоном и нажал кнопку.
— Алло, Билл. Разумеется, все в наилучшем виде. Да, позвоню завтра в обычное время. Сейчас мне предстоит работенка. Ну, само собой… Да нет, точно, нет…
Теперь предостережения и поучения напрасны. Центр в Дюгвее предусмотрел различные варианты во избежание любых неожиданностей, — если, конечно, кто-либо из обслуживающего персонала лаборатории вдруг не сойдет с ума. Но, по-видимому, и на такой случай у них все предусмотрено. Кто знает?
Контест торопился закончить разговор и не скрывал этого.
— Что еще? Какая золотая смерть? Откуда в Дюгвее поэты? Да, верно. Материал YX 106 у меня. Естественно. Привет!
Обезьяны угрюмо следили за ним. Самка дала детенышу грудь.
— Ну что, молодежь? — дружески обратился Контест к шимпанзе, хотя они не могли услышать его голос. — Я уже тружусь для вас.
Он переоделся, натянул на себя старый, застиранный рабочий халат, спортивные брюки, теннисные туфли. Теперь ему было удобно. Наконец-то он почувствовал себя свободно. Затем вынул из портфеля запечатанный пакет и осторожно положил его в никелированный ящик с тяжелым винтовым замком.
Манипуляторы тотчас перенесли пакет из ящика в свободную клетку, находящуюся в самом центре, в окружении других клеток с шимпанзе. Оба взрослых самца недоверчиво поглядывали на пакет, выжидая: что же произойдет дальше и таит ли этот предмет какую-либо для них опасность.
Пакет лежал на полу железной клетки. Контест несколько раз согнул и разогнул свои длинные, тонкие пальцы, разминая их, как пианист перед исполнением труднейшего сольного концерта, и уселся в глубокое кресло напротив стеклянной стены. Он нажал кнопку одного из подлокотников. Откуда-то с потолка прорезались лучи солнечного света, осветившие пустую клетку. Контест глубоко засунул обе руки в светящееся отверстие биоманипулятора так, что резиновые манжеты вокруг кистей рук собрались в гармошку. В кожу впились сотни фотоэлементов, моментально регистрирующих возникновение двигательных импульсов. Особые приспособления передавали эти импульсы стальным и пластмассовым манипуляторам, которые, подобно когтям сказочного чудовища, свисали с потолка клетки. Манипуляторы задвигались, ожили. Пальцы задрожали, ладони сжались и снова разжались. Обезьяны в страхе забились в самый дальний угол. Рты у них раскрыты, значит, они отчаянно визжат, но толстые стекла не пропускают звуков.
Автоматические руки (Контест управлял ими осторожно, все движения отработаны), старательно разломив печать, извлекли плоский пластмассовый футляр и открыли колпачок. Футляр был заполнен стеклянными ампулками с бесцветной жидкостью, лежавшими ровными рядами. Контест с интересом вглядывался в них. Ну какое же это золото! Раствор был совершенно прозрачный, даже прозрачнее прежних. Посмотрим, что произойдет.
Нежными пальцами биоманипулятора осторожно вынув одну ампулу, Контест положил ее на рабочий стол. Потом закрыл кассету, завернул ее (он прямо-таки наслаждался собственной ловкостью) и водрузил на ленту конвейера, где она останется, пока не поступят дальнейшие распоряжения. Одной ампулы достаточно. Пилка приготовлена. Горлышко миниатюрной стеклянной «слезы» отломилось. Контест быстро вложил ампулу в отверстие распылителя, заранее приготовленного на столе. Крышка автоматически закрылась. Теперь все готово. Осталось только нажать красную кнопку в боковой стенке распылителя, что Контест тотчас и сделал. Мгновенно вылетело беловатое облачко; оно рассеялось в течение нескольких секунд.
И вот все позади. Контест почувствовал удовлетворение: задание выполнено добросовестно, опыт проведен чисто. Он открыл кормушки с тщательно отмеренными порциями пищи. В клетку посыпались бананы, яблоки, морковь, булочки, выпеченные в соответствии с инструкцией ветеринаров, предусмотревших в рационе и слабости шимпанзе-сластен. В клетку к кормящей самке подкатилась миска с молоком. Необходимо, чтобы «золотая смерть» (какое бессмысленное название!), распыленная в миллионах мельчайших капелек по всем клеткам, проникла в организм подопытных животных всеми возможными путями, в том числе и через пищеварительный тракт.
Наконец-то доктор Контест мог располагать своим временем — заняться чтением любимых книг, поспать или сыграть в шахматы с самим собой. К анализам нужно приступать не раньше, чем через шесть часов, даже если он заснет, сигнализация наверняка его разбудит.
В клетки в строго установленных дозах был подан наркотический газ. Неподвижных обезьян, похожих на обмякшие груды тряпья, подвезли на ленте конвейера к пальцам биоманипулятора. Пробирки наполнились рубиновой кровью, желтоватой спинномозговой жидкостью и янтарной мочой, после чего автоматы рассортировывали их по блокам-холодильникам. Вскоре по окончании процедуры обезьяны зашевелились, сонно потягиваясь, приподнимаясь и снова падая на пол. У некоторых после наркоза открывалась рвота, но достаточно было струй воды, чтобы восстановить прежнюю идеальную чистоту.
Однако ничего не произошло. На другой день Контест, нажав кнопку телефона, хотел поболтать с Биллом и заодно сказать ему: мол, от «золотой смерти» многого не ждите, возбудители бруцеллеза и холеры, переданные ему из Дюгвея в прошлом месяце для проведения опытов, действовали куда эффективнее. Но потом он поразмыслил — а может, в этом и есть смысл? С точки зрения медицины продолжительный инкубационный период открывал весьма интересные перспективы: особи, зараженные возбудителем инфекции, разбрелись бы беспрепятственно в любых направлениях, поскольку диагноз не был поставлен своевременно, а носители инфекции не изолированы. Хотя… Впрочем, выводы — не его забота.
