Тим Пауэрс - Ужин во Дворце Извращений
— Он… убил Нортона Сойера, — сообщил Бёрроузу МакЭн, и голос его чуть дрогнул от неподдельного ужаса.
— Это правда? — спросил Бёрроуз.
— Более или менее.
Барбара остановилась за спиной у Риваса и положила руки ему на плечи.
— Он перерезал Сойеру горло, — сказала она. Бёрроуз явно колебался.
— Возможно, все мы уже не совсем те, какими были две недели назад, — сказал он. Взгляд его неуверенно скользнул с Риваса на большой старый дом, на окружавшие его виноградники, и Ривас запоздало понял, что Бёрроуз и его люди готовятся к отъезду, чтобы укрыться в городских стенах, и что скоро этот дом и эти виноградники могут оказаться захваченными сан-бердусской армией.
— Спасибо за мою дочь, — вздохнул Бёрроуз. — А теперь, прошу вас, уезжайте.
Ривас вскинул голову и посмотрел ему за спину.
— Кажется, мистер Монтекруз имел что-то сказать мне.
Монтекруз поднял голову, потом отпустил Уранию и подошел к фургону. Походка его была неуверенной, словно ему по необходимости приходилось принимать участие в плохо отрепетированном ритуале. Наконец он остановился и бесстрастно посмотрел на Риваса.
— Вы оскорбили меня.
Завернутый в одеяло Ривас улыбнулся.
— Вы правы. Оскорбил.
— Я… я должен требовать удовлетворения.
— И я вам его даю, — сказал Ривас. — Я приношу вам извинения. Я был не прав, говоря те слова. То, что вы мне сказали тогда, что подтолкнуло к оскорблению, было справедливо, потому и задело меня так. — Ривас развел руками. — Вы были правы. Я был не прав. Вот что я хотел сказать.
МакЭн смотрел на Риваса, не веря своим глазам. Монтекруз совершенно растерялся.
— Вы трус, — произнес он громко, но без должной уверенности.
— Нет, не трус, — возразил МакЭн. В ночном воздухе гудели насекомые.
— Нет, — устало вторил ему Ирвин Бёрроуз. — Он не трус. Пожалуйста, уезжайте, — повторил он Ривасу.
— Adios, — сказал Ривас. — До свидания, Ури.
Ответа не последовало. МакЭн послал лошадей прямо и по кругу, стараясь не зацепить другой фургон. В доме горели огни, но занавески уже поснимали, и, проезжая мимо центральных окон, Ривас заглянул в столовую залу. Вся мебель исчезла, и помещение показалось ему незнакомым. Наконец МакЭн направил фургон вниз по спускающейся с холма дороге и налег на тормоз.
— Видишь вон те кусты справа? — вполголоса спросил у него Ривас. — Напомни мне сегодня же рассказать тебе, чем я занимался за ними.
Эпилог
В полдень следующего дня Ривас сидел на крыше своей квартиры, сжимая гриф своего нового пеликана и водя смычком по струнам.
Выходило не так уж и плохо. Поначалу у него получался только писк, на который отзывались возмущенным лаем все соседские собаки, но теперь он научился держать смычок увечной рукой… хотя заняться перебором у него пока не хватало духу.
Он прислонил инструмент к подбородку, чтобы освободить правую руку, взял с пола из-под кресла кружку пива, поднял ее… и чертыхнулся.
— Мне взять у тебя что-нибудь? — сухо спросила Барбара.
— Э… пеликан.
Она встала из плетеного кресла, подошла к нему и взяла инструмент за гриф.
— Спасибо, — сказал он.
Откинув наконец голову назад, он сделал большой глоток пива, сохранившегося в тени под креслом вполне прохладным. Потом поставил кружку и снова взял пеликан.
Он сделал глубокий вдох и наиграл первые ноты «Пети и Волка». Не так уж и плохо, подумал он.
— Ты ведь это насвистывал тогда? — спросила Барбара. — В тот вечер.
— Совершенно верно, — ответил Ривас. Он ощутил на груди тяжесть нагретого солнцем медальона и вспомнил утро вчерашнего дня, когда, накрепко привязав Уранию к койке, он заставил Барбару выйти и набрать для него балансировочных грузиков с дюжины гниющих на обочине автомобилей. Когда она вернулась с пригоршней свинцовых грузов, он помог ей расплавить их, а потом проследил, как она расплющила полученную отливку в лист свинца, в который они и завернули кристалл.
— Ури притихла, когда мы обвернули кристалл, — заметила Барбара. — Значит, свинец останавливает его… влияние?
Ривас пожал плечами.
— Возможно. Вообще-то я просто хотел прикрыть его от радиации, которая делает его сильнее. — Он прищурился на солнце. — Тепло, кстати, тоже, хоть и слабее. Возможно, его лучше погрузить в холодную воду.
Барбара пожала плечами.
— Жаль, что ты не можешь просто выбросить его.
— Ты ведь хочешь этого не больше, чем я. — Он предполагал, что все, что могло остаться от хемогоблина, тоже находилось здесь.
Барбара поерзала, поудобнее устраиваясь в кресле.
— Ты говорил, что качество еды в городе быстро упадет, — напомнила она ему. — Который час?
Ривас ухмыльнулся и опустил инструмент.
— Ну, не раньше, чем нас по-настоящему осадят, — уточнил он. — Я думаю, сейчас они обирают поля и сгоняют весь скот в районе Южных ворот, так что ближайшие пару дней — пока скоропортящееся не испортится — мы будем питаться лучше, чем обычно. Но ты права, пора обедать. — Он встал — почти не пошатнувшись — убрал пеликан в футляр, сунул смычок в специальную петлю и поднял его за лямку.
— Что, ты берешь его с собой?
Он сделал было движение поставить футляр на пол, но передумал и снова выпрямился. Лицо его чуть покраснело.
— Ну, — осторожно возразил он, — никогда ведь не знаешь. Может, меня попросят сыграть.
Она помолчала немного, но все же улыбнулась в ответ, и если глаза ее и были немного яснее обычного, слез в них, по крайней мере, он не увидел.
— Ну да, — насмешливо согласилась она. — И к тому времени ты уже так наберешься пива, что ни одной ноты верно не возьмешь.
— А потом упаду со сцены, — согласился он, — подтвердив тем самым все, что обо мне говорят.
— На такое следовало бы продавать билеты заранее.
Они спустились по лестнице — Ривас при этом пообещал себе, что через неделю будет перепрыгивать через две ступеньки, а завтра же перестанет цепляться за перила, — и двинулись в направлении Спинка.
Она покосилась на него.
— Ты собираешься оставить бороду?
Ривас ощупал заросший подбородок.
— До конца осады, пожалуй, да. Некоторое время всем будет жаль переводить горячую воду и острые лезвия на ерунду.
— Пожалуй, старине Джо Монтекрузу можно позавидовать, — заметила Барбара.
Ривас рассмеялся в ответ.
— Тоже верно. Некоторое время лысые мутанты будут иметь самую аристократическую внешность в городе. Уверен, Ури это послужит утешением.
— Как думаешь, долго продлится осада?
