Алексей Калугин - Там (Город крыс)
– А потом… Да, это произошло как раз в день моего рождения… Мне в тот день исполнилось девяносто два года, – старик горько усмехнулся. – В том году нам всем исполнилось девяносто два. И это был предел… Теперь я, наверное, самый старый человек в Городе…
– Сколько же вам лет, уважаемый? – не смог удержаться от вопроса Блум.
– Девяносто шесть, – печально взглянул на Блума старик. – Я уже на четыре года пережил всех своих ровесников…
– Всех? – удивленный уверенностью, с какой произнес последнюю фразу Газим, переспросил Блум.
– Всех, – с неменьшей уверенностью, чем в первый раз, повторил старик. – Остальных поглотил Разлом.
Сказав это, он устало прикрыл глаз морщинистыми веками.
– Что такое Разлом? – Блум положил руку Газиму на плечо и легонько тряхнул его. – О чем вы говорите?
– Что? – открыв глаза, испуганно посмотрел на Блума старик. – Кто ты?
Нескольких секунд, проведенных не то во сне, не то в забытье, оказалось достаточно для того, чтобы он напрочь забыл о своем собеседнике.
– Я… – Блум вспомнил, как его называл старик. – Я – Идущий. Мы говорили о Разломе.
– Да! – по-детски радостно заулыбался Газим. – Идущий!.. Я все же дождался тебя!.. Признаться, я не слишком-то верил Стимону, когда он уверял меня, что ты обязательно придешь… Но, все же, я ждал… А что мне ещё оставалось делать?.. Только ждать…
– Стимон назвал вам мое имя? – спросил Блум, хотя и понимал всю абсурдность этого вопроса.
– Нет, – едва заметно качнул головой старик. – Он просто сказал: «Жди, и однажды ты увидишь человека, идущего по улице. И тогда ты передашь ему то, о чем я тебя прошу. Он сам все поймет»… Да… Так он и сказал… Он знал, что ты обязательно придешь…
– А что случилось с самим Стимоном?
– Он остался… Разлом поглотил его так же, как и всех остальных…
– Что такое Разлом? – Блум повторил вопрос, который уже был однажды задан.
– Я не знаю, – беспомощно развел руками старик. – И даже Стимон этого не знал… Он только сумел предсказать, когда это случится…
– Ты сказал, что Разлом поглотил Стимона…
– Да… Его… и всех остальных… К тому времени на Девяносто второй улице оставалось уже не так много жителей…
– И все, кто остались, исчезли в Разломе?
–Да… Все…
– А остальные?.. Те, кто не остались?
– Остальные… – уголки губ старика с прилипшими к ним пузырьками слюны опустились вниз. Да и сам он весь как-то сразу вдруг поник, словно марионетка, оставленная кукловодом без внимания. – Как ты думаешь, – обратился он к Блуму с вопросом. – Многие ли в Городе доживают до девяноста двух лет?
Блум сосредточенно наморщил лоб.
92-я улица… 92 года… Существовала ли здесь какая-то связь?.. Или же просто случайное совпадение? Статистикой продолжительности жизни жителей Города Блум никогда не интересовался. А вот что касается 92-й улицы…
Блум достал из кармана план Города и расстелил его на траве.
92-я улица, которая, по логике вещей, должна быть последней… Однако на плане она пересекает Город едва ли не в самом его начале… Хотя все в этом Городе носит условный, а, значит, нереальный характер…
– У тебя тоже есть такой…
– Что? – поднял на старика непонимающий взгляд Блум.
– План, – старик взглядом указал на лист целлулоида, прижатый рукой Блума к траве. – Когда Стимон сказал мне, что пора уходить, он велел распечатать и взять с собой план Города…
Старик запустил руку далеко под отворот легкой курточки игриво-желтого цвета, которая, к тому же, была ему заметно велика, и, покопавшись где-то в глубине складок одежды, извлек сложенный в несколько раз лист.
– Вот, – не разворачивая, Газим протянул листок Блуму. – Стимон велел передать это тебе… Теперь я выполнил то, что обещал…
Морщинистые веки старика снова начали медленно, но неудержимо наползать на глаза.
Блум одной рукой схватил протянутый ему листок, а другой тряхнул старика за плечо.
– Подожди, Газим, ты ещё не все мне рассказал!
– Стимон сказал, что Идущий сам все поймет, – устало, почти без сил произнес старик.
– Что произошло на Девяносто второй улице?.. Что такое Разлом?.. Да, черт возьми, ответь же, наконец!..
Блум встряхнул легкое тело старика так, что голова Газима мотнулась из стороны в сторону. Но желаемого результата это не принесло. Губы старика едва заметно шевельнулись, но Блум не смог разобрать ни одно из произнесенных им слов.
Оставив Газима в покое, Блум с суетливой поспешностью развернул лист целлулоида, который тот ему дал, и замер в недоумении, глядя на план Города, в точности такой же, как и тот, что лежал рядом с ним на траве.
В чем же был секрет? Почему старик так переживал из-за этого листа целлулоида?
Блум наложил один лист на другой и, приподняв их, посмотрел на просвет. Все линии на обоих планах совпадали, до самой мельчайшей черточки, до последнего штриха. Да и как им было не совпасть, если оба плана были начерчены по единому образцу, хранящемуся в памяти инфора. Вся разница между ними заключалась лишь в том, что тот чертеж, который дал Блуму Газим, был выполнен четырьмя годами раньше.
Руки Блума безвольно опустились, и оба листа целлулоида снова оказались на траве.
Блум посмотрел на Газима.
Старик сидел, завалившись на бок, и только ствол дерева, к которому он прижимался спиной, не позволял ему совсем упасть. Голова Газима, свесившись на тонкой шее, покрытой обвисшими складками дряблой синеватой кожи, почти касалась щекой плеча. Глаза его были закрыты. К уголкам полуоткрытого рта прилипли пузырьки желтоватой слюны.
Взгляд Блума снова скользнул по расстеленным на траве листам. Почему для старика было так важно передать ему план Города четырехлетней давности?.. Похоже, Тюн Газим и сам этого не знал. Он просто выполнял обещание, данное когда-то своему другу Стимону. А сам Стимон не мог уже ответить на этот вопрос. Но он был уверен, что тот, в чьи руки попадет этот лист целлулоида, сумеет сам отыскать разгадку.
А крылась ли во всем этом какая-то тайна?.. Быть может, старый Газим просто выдумал странную историю про некий Разлом, в которую сам же свято уверовал? Старик, проживший 96 лет, – в его сознании реальная жизнь давно уже перемешалась с лохмотьями воспоминаний и обрывками видений. Какой ещё Разлом мог поглотить 92-ю улицу, если вот она?…
Блум машинально глянул на план Города, чтобы взглядом отметить на нем 92-ю улицу. И в ту же секунду все тело его напряглось, как у охотничьего пса, почуявшего дичь. Он быстро выдернул из-под плана Газима, который лежал сверху, свой план и положил оба листа рядом.
Разница в картах Города, разделенных четырьмя годами, все же существовала. И заключалась она в расположении улиц. Порядок нумерации улиц был соблюден на обоих планах. Но, если на той, что принадлежала Блуму, 92-я улица стояла 5-й от начала, то на карте Газима Город начинался с 92-й улицы! За ней следовали улицы 91, 90, 89 – и далее в убывающем порядке. За четыре года все улицы сместились на четыре позиции вниз по карте! А улицы с Первой по Четвертую, которые прежде находились в самом конце, спустя четыре года оказались в начале Города!
