Кир Булычев - Операция «Гадюка»
Не нужна ему телефонная карта. Просто мозг его настолько ослаб, что выкинул из себя нужные факты: у него же нет домашнего телефона Гарика, а в Институт экспертизы он сможет позвонить только завтра. А завтра он может оказаться так далеко от Петербурга и от телефона...
– Черт побери...
– Опять что-то не так? – спросила участливо Вера.
– Мне нужен билет до Бологого.
– Переночуешь у меня, получишь завтра билет.
Егор спросил:
– А где вход в вокзал?
– Здесь много входов.
– А где кассы?
– С той стороны... Да что я тут с тобой расселась! Иди занимайся своими проблемами, а меня оставь в покое.
Но никуда Верка-снайпер не ушла.
– Вы хотели купить мои часы, – сказал Егор. – Хорошие часы, «Сейко».
– Идут?
– Там, где я был, часы не идут, – сказал Егор.
– В любой зоне часы идут, – возразила Верка. – Может, батарейка кончилась? Покажи.
Егор снял часы. Он их не выбросил в том мире, потому что это был подарок отца, когда он получил аттестат.
Верка взяла часы, стала рассматривать, прочла – «Сейко», потом потянула за винтик, подвела стрелки.
– В порядке, – сказала она. – Идут.
– Не может быть!
– А ты погляди, зачем свои вещи унижаешь?
«Господи, – подумал Егор, – ну как сказать тебе, чтобы отодвинулась? У меня теперь такое обоняние – катастрофа».
Верка протянула Егору часы. Секундная стрелка двигалась толчками – по секунде толчок. Часы шли. Они возвратились домой, все вернулось для них на свои места. А вот для тебя, Егор, ничего не вернулось. Тебе здесь не жить. И Верка тебя, переоценивает. Если бы даже захотел отплатить ей за билеты или за телефонную карточку ночью любви – ничего бы прекрасная бомжиха не добилась от молодого джигита.
– Ты что? – спросила Верка. – Раздумал часы отдавать?
– Возьми.
– Сколько? Только учти, мне еще клиента надо отыскать и всучить. А часы не новые, еле идут.
Егор улыбнулся.
– На твой век хватит, – сказал он.
– Сколько?
– Билет до Бологого и телефонную карточку. И еще на автобус. Может пригодиться.
– Да у тебя губа не дура.
– Я обещаю все тебе вернуть. Все деньги... А часы будут в подарок. Хорошенько подумай, Вера. Может, тебе это выгодно?
– И я должна тебе верить?
– А кому еще, как не мне?
– Разумно, – сказала Верка, почесала в голове острым длинным ногтем. Вокруг совсем стемнело, и потому освещенная площадка перед входом в вокзал, куда они поспешили, казалась яркой сценой. А за ней утопал в темноте зрительный зал.
– А какой вагон тебе? – спросила Верка.
– Все равно какой. Лучше, конечно, купейный. Но все равно.
– Общий пойдет?
– И общий пойдет.
– И карточку? И билет? А сколько билет на автобус стоит?
– Дай из расчета десяти долларов, – сказал Егор.
– Бери свои часы и разбегаемся, – твердо ответила Верка.
– Ну ладно, ладно, сколько дашь, столько и возьму, – сказал Егор.
Верка кинула часы в карман шинели, залезла рукой за пазуху и вытащила оттуда целую пачку десяток.
Отсчитала несколько штук и протянула Егору.
– Этого тебе хватит в два конца. Потому что я жду тебя, понял?
– Спасибо, Вера, – сказал Егор.
– И возьми мою визитную карточку.
Верка протянула ему визитку. Егору показалось нетактичным рассматривать ее, и он сунул в карман куртки. Сунув, спросил:
– А там адрес есть?
– Ну ты, блин, даешь! – сказала Верка. – Я, знаешь, визитками не разбрасываюсь. И кому попало не даю. Все там есть – и адрес, и телефон.
– Обещаю тебе, что если буду жив, то через два дня все верну.
– Может, тебе надо еще помочь?
Егор чуть было не попросил ее позвонить Гарику. Но что-то заставило его удержаться от просьбы. Какое-то опасение – опасение, что Вера не та, за кого себя выдает.
Чувство было сродни тому, что испытывал Леонид Моисеевич, когда увидел возле Невского рикшу. Уж слишком все удачно складывается.
– Ну я пошел, – сказал Егор.
– Ну иди, – согласилась Верка. Она поправила армейскую пилотку времен войны и закинула за плечо авоську с пустыми бутылками.
Егор пошел к билетным кассам и через несколько шагов обернулся. Верка стояла неподвижно. Она смотрела ему вслед. Увидев, что Егор глядит на нее, она подняла руку и помахала ему пальцами.
Егор вошел в кассовый зал.
Теперь многое зависело от везения.
В вечернем зале было много народу, он был светлым и просторным. За стеклянной стенкой, как в террариуме, синие кассирши.
Егор прошел к большой доске – расписанию поездов.
До Москвы вечером и ночью было несколько поездов, и они останавливались в Бологом.
Были ли уже здесь агенты? Или еще подходят?
Егор подошел к справочному экрану и узнал цену билета до Бологого. Потом пересчитал свои деньги. Только-только хватит на плацкартный. Если купить общий, то останется несколько рублей – на автобус.
Девушка могла бы быть пощедрее.
Вряд ли – что он ей? Ведь живет она, сдавая бутылки, – так что хлеб ей достается нелегко.
Едва ли агенты могли намного его обогнать.
Но стоит, наверное, пройти по перронам. Ведь в расписании есть один почтовый, отходит через час. Может, они решили ехать на нем?
Егор направился к выходу и тут столкнулся с агентами. Они как раз входили. Никогда в жизни ничего не получается так, как ты того желаешь. Он готов был отыскать шахматистов на перроне, у поезда, но не сталкиваться же с ними в дверях.
По инерции Егор вышел на улицу и остановился.
«Не спеши, – уговаривал он себя, – иди спокойно, не бросайся снова к кассам – это самый верный путь обратить на себя внимание».
Он просчитал до двадцати и вошел в зал.
Шахматисты, как и он сам, были одеты странно для внимательного глаза. Они были одеты случайно.
В своих костюмах они многократно лежали на земле или на досках, им дела не было, все ли пуговицы застегиваются, они никогда не чистили ботинок и не гладили брюк.
В общем, такие люди не обращают на себя внимания на российских вокзалах, но если ты поставил целью выследить пришельцев из Чистилища, то отыскать их нетрудно.
Тем более что не только и не столько в одежде дело. У них бескровные сероватые лица, тусклые нечесаные волосы, руки настолько лишены загара и даже действия свежего воздуха, что стали голубоватыми.
Лядов и Майоранский подошли к кассе.
Егор направился за ними и остановился между этой кассой и следующей, вынул из кармана бумажник, принялся в нем копаться.
Каждое слово, сказанное шахматистами, доносилось до него.
– Два билета на Бологое. Чем скорее, тем лучше. Купейные.
Кассирша что-то ответила.
– Какой паспорт? – спросил Майоранский – тот, кто постарше, с бородкой клинышком. – Почему паспорт?
