Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)
Сейчас они начнут задавать вопросы. Это будут простые вопросы, на них можно ответить. Но сил у Лореасы уже нет. Ей хочется подремать еще хотя бы несколько секунд, но пора подниматься и всех отсылать в постель…
Лореаса встает. Поначалу она даже не может заставить себя открыть глаза. Но голос ее тверд и решимость непреклонна, когда она говорит:
– Все, дорогие мои. Нам пора спать.
– Но мама…
– Мама Лореаса, а кого Дева…
– Но почему Величайшая Любовь…
– Нет, нет, нет! – строго повторяет она. Сейчас она готова даже прикрикнуть на непослушных дочерей. – Пора спать.
На помощь приходит Кодор.
– Достаточно, милые, – говорит он. – Не видите разве: мама устала? Все вопросы завтра.
Девушки одновременно фыркают. Но их добрый отец все же Королевский Лесничий и однажды взял в жены некромантиссу. Доброта его куда как далека от слабости. Его слово – закон.
Кодор подходит к Лореасе и подхватывает ее, обнимая за талию. Лореаса с облегчением кладет голову ему на плечо.
Он бы и на руках отнес ее в спальню, вызвав тем самым безмолвное восхищение дочерей. Но Лореаса не забывает про его больную спину. «Многовато Кодору лет для таких трюков», – думает она с нежностью и по пути только опирается на его руку.
Кодор помогает ей раздеться и лечь. В супружеской спальне горит единственная свеча. Он задувает свечу и ложится, находит под жарким волчьим одеялом ледяную руку некромантиссы. Лореаса сжимает его пальцы. Так они лежат в тишине, пока кровь колдуньи не становится теплой. Желтая, сырная Луна смотрит в щель между занавесок.
Лореаса надеялась, что уснет быстро, но сон не идет. Она смотрит в беленый потолок и окликает свои сны – простые, не певучие, глубокие, как гнездо из черного пуха. Сны бродят одаль и приближаются медленно, медленно…
Кодор тоже не спит, заодно с женой. Немного поразмыслив, он спрашивает наугад:
– А все же, Лоре, кому мы обязаны появлением Леса? И ведьм, и Стен Кошмара, и Страны мертвых? Кого полюбила Дева?
Лореаса тихо усмехается.
– А сам ты как думаешь?
Кодор похмыкивает.
– Наверно, прекрасного молодого короля, – предполагает он. – Или отважного рыцаря. А может, мудрого ученого?
«Старый романтик», – с нежностью думает Лореаса, но лицо ее быстро омрачается печалью.
– Нет, – отвечает она со вздохом. – Эта песня совсем о другом.
– О чем же?
– Я расскажу. Но обещай, что не станешь передавать кому бы то ни было. Дева простит нам тайну на двоих, но не простит ее разглашения. Ее немилость падет на весь город.
Озадаченный Кодор приподнимается и заглядывает в лицо жены. Лореаса очень, очень спокойна. Она не шутит.
– Обещаю, – кивает муж. – Расскажи мне, Лоре. Я давно уже взрослый мальчик.
Лореаса вздыхает и смотрит на прозрачные лунные пальцы, пробирающиеся из-за занавеси. Тем временем Кодор усаживается в постели, взбивает подушку и пристраивает ее у себя за спиной.
– Дева несчастна в любви, – говорит Лореаса. – А теперь, коли ты стар и мудр, ответь: есть ли на свете такой человек, который может пренебречь Девой Сновидений?
Кодор хмурится.
– Возможно, у него уже была любимая невеста или жена…
Лореаса усмехается.
– Кодор, ум Девы порождает все, чем мы живы. Как поется в молитвах: «руды и воды, травы и древа, рыбу и гада, зверя и птицу; солнце и звезды, ярость и нежность, войны и песни…» И рыцарь твой, и его невеста, и их любовь для Девы были бы только ее видением, полностью ей подвластным.
– Тогда я не понимаю. Как можно безответно влюбиться в собственное видение?
– Не в видение.
– Но… – начинает Кодор.
И вдруг умолкает. Несколько минут он остается недвижим. Людская женщина заподозрила бы, что старый муж уснул сидя. Лореаса не смотрит на него, но чувствует, как течет и вздымается его мысль, как рождается под нею догадка.
– Что есть реального для Девы? – наконец произносит Кодор; он размышляет вслух, и Лореаса не отвечает. – Величайшая Любовь в небе, Смертная Явь на земле, начальный тон песни, соединяющий миры, и другие Девы Сновидений…
И приходит молчание.
– Да, – говорит Лореаса наконец. – Это так. Она полюбила другую Деву.
Лесничий озадаченно покачивает головой. Снова вздохнув, Лореаса приподнимается и целует мужа.
– А я любила тебя, Кодор. Поэтому теперь я всего лишь некромантисса.
– Ну вот, – огорчается Кодор, – выходит, это я виноват.
Лореаса смеется.
– Я ни о чем не жалею. Не волнуйся об этом. Но я думаю о дочерях, – она слегка прикусывает губу и размышляет несколько мгновений. Потом продолжает: – Однажды Лореана и Лореада попытаются стать Девами Сновидений. И я не верю, что у них получится. Мне больно и стыдно оттого, ведь я мать, как я могу не верить в силы своих детей, но… мне кажется, что я желаю им повторения моей судьбы. Возлюбленных, детей и вечеров перед камином, а не вечных сновидений во имя Величайшей Любви… Есть ли в этом добро? Может, и нет.
– Ох, – только и отвечает Кодор и заворачивается в одеяло.
Подумав, он прибавляет:
– Но если весь наш мир поделен между Девами, где же им найдется место? Неужели Девы могут сражаться друг с другом?
Лореаса грустно улыбается.
– Когда появляется новая Дева, мир становится больше… Впрочем, хватит на сегодня сказок. Давай спать. Ты увидишь сон. Все, кто впервые слышит эту историю, его видят.
Кодор ложится и обнимает жену. Они засыпают, держась за руки.
Лореаса тоже видит этот сон – не свой, колыбельный и темный, а яркий, ошеломляющий сон Кодора.
На скале, возвышаясь над штормовым морем, под вихрями ледяных брызг стоит Дева. Рваные тучи стремительно проносятся над ее головой. Свистит могучий, жестокий ветер, губитель мореходов и кораблей. Дева Сновидений облачена в одежды из алой парчи. Ветер так силен, что тяжелая парча летит по нему, словно шелк. Смоляные кудри Девы развеваются, дико сверкают ее глаза. Она поет Сон Жизни, но нельзя различить звуки женского голоса – лишь голоса скал и туч, ветра и океана.
Огромный дракон мчится на зов Девы. Чешуя его цвета запекшейся крови, крылья свинцово блестят, а глаза изумрудные. Подлетев, он прижимается к скале, цепляясь за нее стальными когтями, и Дева ступает ему на темя. Дракон поднимает ее и уносит. Она стоит на его голове недвижимо, будто вросла в нее. Издалека она кажется огромным рубином в его короне.
Навстречу им сквозь смерчи и грозы стремится другой дракон. Тот, второй – светло-золотого цвета и блещет как солнце. У него нет крыльев. В воздухе его держат мудрость и волшебство. Он похож не на ящера, а на угря. На его гибкой шее сидит хозяйка.
Вторая Дева одета в тончайший шелк, но под ветром он неподвижен, словно тяжелая парча. Глаза Девы раскосы и непроницаемо-темны, как камни-гематиты. Узкое лицо излучает глубокий покой. Волосы ее собраны в тугую прическу и пронизаны золотыми шпильками. На кончиках шпилек сидят бабочки.
