Джулия Лонг - Любовь в награду
Впрочем, возможно, он всего лишь принимал желаемое за действительное.
Все эти ароматы окутали его, как самые мягкие и теплые одеяла, успокаивающие и любимые.
Медленно поднявшись в свои покои, Филипп сбросил с себя одежду, забрался в постель и тут же погрузился в сон без сновидений, который, как ему показалось, длился не больше пяти минут, прежде чем в дверь постучали.
Рывком подняв голову, Филипп заморгал.
– Войдите! – отозвался он хриплым сонным голосом.
Дверь резко распахнулась.
– Какого дьявола?… Кто, черт возьми?… Что вы здесь делаете?
– Доброе утро, милорд. Насколько я поняла, вам нравится, когда на завтрак вам подают кофе и яблочные пироги. Меня зовут миссис Уинтроп, если вы помните. Мы знакомы. Меня временно направили сюда граф и графиня Ардмей – до тех пор, пока мы не найдем вам новую экономку.
– Направили? Новую… У меня есть экономка!
Ла Вей сел в постели. Нет, наверняка это сон. Или, возможно, ему все приснилось: и миссис Уинтроп, и Элайза. Да и существует ли вообще Элайза?
Если все это так, то это определенно не лучший сон в его жизни.
Бедная миссис Уинтроп явно не была готова увидеть в этот утренний час обнаженный торс принца во всем его великолепии. Она выронила из рук поднос.
Ла Вей поморщился от лязга и стука.
Они оба молча наблюдали за тем, как кофе безжалостно растекается по ковру, словно кровь на месте убийства.
Филипп вопросительно посмотрел на миссис Уинтроп.
– Ничего страшного, – сказал он. – А где Элайза, черт возьми?
При упоминании этого имени глаза миссис Уитроп тревожно распахнулись.
– Миссис Фонтейн, – произнесла она многозначительно, – вернулась к своим родным в Нортумберленд. Разве она не оставила вам письмо, милорд? – Голос миссис Уинтроп дрогнул.
– Я был в Лондоне. Вернулся только прошлой ночью. Письмо? Какое письмо?
Нет, это точно сон.
– Знаете, миссис Фонтейн и в голову не пришло бы уйти от вас, не сказав вам ни слова, она очень ответственная, очень. Она сказала, что вы должны были ждать этого. О, и вам необходимо знать, что вчера вечером приехала молодая леди, – добавила она.
– Молодая леди? – ошеломленно переспросил Ла Вей. – Рамзи! Джеймс! – взревел он, словно попал в ловушку ночного кошмара.
Слишком много информации обрушилось на него в те пять минут, что прошли после его пробуждения.
Бедняжке миссис Уинтроп сообщили, что принц стал просто шелковым, прекратил кричать и бросаться вещами. И теперь она чувствовала себя преданной, убедившись, что все это ложь.
Его лакеи мгновенно прибежали в комнату. Они оказались на месте и, похоже, были вполне реальными. Рамзи и Джеймс были одеты в ливреи цвета полуночного неба.
Нет, это не сон. Можно не сомневаться – Элайза ушла.
– Молодая леди говорит, что она ваша сестра, – дрожащим голосом промолвила миссис Уинтроп.
– Моя сестра?… Рамзи! Джеймс! Оденьте и побрейте меня!
Миссис Уинтроп, не выносившая крика, выскользнула из спальни принца. Похоже, положение действительно сложное, если даже Вайолет Редмонд казалась ей теперь кротким работодателем.
Не успел Ла Вей войти в кабинет, как туда ворвалось настоящее муслиновое торнадо.
Филипп заворчал, когда она обхватила его торс. Его руки оказались в ловушке ее объятий. Из ее уст лился невнятный поток яростных и встревоженных французских и английских слов вперемежку.
– Боже мой, Мари-Элен, – проворчал Ла Вей сквозь зубы, вырываясь из ее тесных объятий. – Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?
Отпустив его, Мари-Элен отступила назад.
– Где у тебя болит, братец? Чтобы я не ударила тебя по этому месту, – произнесла она, не отвечая на его вопрос.
– Да почему ты решила, что должна ударить меня?
– Ты не сообщил мне, что был ранен и находился на грани жизни и смерти, Филипп. Я уже не ребенок! Неужели ты считаешь меня настолько жестокосердной и пустой, что, по твоему мнению, я вижу в тебе только дерево, с которого можно трясти деньги? Те деньги, что ты мне прислал, я потратила на дорогу сюда, а не на платья. Я все устроила сама. Видишь, ребенок не смог бы этого сделать. Это совсем просто. Я отдавала людям приказания, вот и все. – Она взмахнула руками. – Не знаю, почему, но они делали то, о чем я просила.
Ла Вей знал, почему. Его сестра красивая, властная, очаровательная и упрямая. Да, он недооценил Мари-Элен. Сейчас, когда он смотрел на нее, ему казалось удивительным, что он ее недооценивал. Как заметила Элайза, она – его сестра.
– Боже, но каким образом ты узнала о головорезах в Лондоне? – Ла Вей был уверен, что дед ни за что не рассказал бы Мари-Элен об этом.
– Все это было в твоем письме. Ты забыл? Ты был ранен в голову? – Вынув из кармана письмо, она потрясла им перед Филиппом, словно это был королевский указ.
Только его сестра могла выйти сухой из воды, спросив у него таким тоном: «Ты был ранен в голову?» Хотя на самом деле ему было даже приятно услышать это.
– Про это было в моем письме?… – недоуменно начал Филипп, но почти тут же осекся. – Дай-ка мне его, пожалуйста!
Выхватив у Мари-Элен листок, Ла Вей пробежал глазами последний абзац:
«Я уже поправляюсь после нападения головорезов в Лондоне. Многие части моего тела все еще ноют от боли и, возможно, уже никогда не будут такими, как прежде, но я даже благодарен этой боли, потому что мог запросто умереть. Находясь у порога смерти, я думал о тебе и скучал по тебе, Мари-Элен, потому что ты всегда была хорошей сестрой».
Святой Господь! Это уже слишком! Он так и представлял себе, как Элайза смеется, выводя пером эти строки. Вот ведь шалунья.
Он никогда бы не был таким сентиментальным. Неудивительно, что после такого письма его сестра запаниковала, села на корабль и отправилась прямиком в Суссекс.
И теперь, когда она оказалась рядом, Филиппу захотелось, чтобы Мари-Элен никогда не уезжала.
– Я останусь здесь, – решительно заявила Мари-Элен, оглядываясь по сторонам с таким видом, словно этот дом принадлежит ей. – В Провансе и в Париже все не так, когда тебя там нет. Вообще все не так, Филипп, – тихо добавила она. – И никогда не будет прежним. Наверняка ты это понимаешь.
Он понимал. О, как хорошо он это понимал!
Ла Вей осторожно моргнул.
– Так ты… хочешь остаться здесь, в Пеннироял-Грин?
– Почему бы и нет? Лондон не так уж далеко, и, хоть Лондон – это не Париж, он не провинциален. Дом тут очень чистый и удобный, у тебя красивые лакеи, а местные жители весьма дружелюбные. Например, такой приятный молодой человек, мистер Дагган, кажется? У дома викария он помог нам, когда один из сундуков отвязался и выпал из кареты. Как мне повезло, что он оказался рядом, когда мы въехали в город!
