Журнал «Если» - «Если», 2009 № 03
Перешедшие на следующую стадию существования (давайте называть это именно так) теряют физическую оболочку, но сохраняют свою сущность, а вместе с ней и все человеческие способности. Они избавлены от болезней, но могут любить, страдать, ненавидеть, творить и получать удовольствие от своего труда. Они лишены привычного тела, но они могут узнавать друг друга, знакомиться, общаться, ходить в гости, жить вместе. У них возникают новые привычки, привязанности и антипатии. В определенном смысле они не перестают быть людьми. Помнят ли они свою земную жизнь? Вот здесь все несколько сложнее.
После перехода каждый индивид оказывается перед выбором, в каком качестве ему продолжить существование. Нет, слово «выбор» не самое удачное. Выбор предполагает осознанное предпочтение одного из нескольких имеющихся вариантов, а здесь дело обстоит не совсем так. Вот представьте себе, что вы покупаете арбуз. Перед вами множество арбузов: больших и маленьких, полосатых и не очень, арбузов-мальчиков и арбузов-девочек. Вы берете их в руки, стучите по ним костяшками пальцев, сжимаете до хруста, щупаете хвостики. Кто-то спрашивает совета у продавца, предположительно прибывшего с родины арбузов. Зачем вы все это делаете? Потому что боитесь ошибиться. Наличие выбора предполагает возможность ошибки. Арбуз может оказаться неспелым или просто невкусным, и все — плакали ваши денежки, а вместе с ними и надежда на удовольствие. Получается, что у каждого человека, стоящего перед выбором, даже в таком простом деле, как покупка арбуза, есть некая цель и план действий по ее достижению. И еще есть представление о желаемом результате деятельности. Когда реальный результат не совпадает с ожиданиями, вы испытываете разочарование и понимаете, что совершили ошибку (если, конечно, результат деятельности полностью зависит от вашего выбора). Возможность ошибки — это справедливая цена за свободу выбора.
Когда происходит переход к новой жизни, ошибка невозможна, потому что выбор осуществляется автоматически. И тем не менее это в некотором смысле совершенно свободный выбор, который каждый делает самостоятельно. В своей земной жизни, долгой или короткой, это значения не имеет, каждый человек переживает разные моменты. Любовь, радость, разочарование, горечь утраты, покой и умиротворение. Есть среди всех этих переживаний те, которые человек называет словом «счастье». У всех это происходит по-разному. Кто-то всю жизнь ищет счастье и только на склоне лет понимает, что был счастлив, но сам тогда об этом не подозревал. Кому-то кажется, что вот оно счастье, здесь и сейчас, а позже оказывается, что это был самообман или иллюзия. Значительно реже бывает так, что человек верно угадывает свой счастливый момент и наслаждается не только счастьем, но и его осознанием. Важно вот что. В момент перехода срабатывает некий механизм (закон природы, Божий замысел), с уникальной точностью выбирающий среди множества моментов каждой индивидуальной жизни один — тот, когда человек был по-настоящему счастлив. Критерием служит отношение к жизни самого испытуемого. Другое дело, что при жизни он может сам всего этого и не осознать.
Вот и получается, что этот пресловутый выбор каждый делает сам, и в то же время выбор происходит без его непосредственного участия, как бы сам собой. Плохо это или хорошо, справедливо или не очень — спорить об этом бесполезно. Так уж устроен мир, и придется вам с этим согласиться. Скажете, что все это не ново, что где-то уже об этом читали или слышали? Вполне возможно. Я же говорил, что познать непознаваемое нельзя, но угадать-то можно. Вот вам и доказательства. Таким образом, каждый человек, навечно запечатленный в своем самом счастливом моменте, остается таким, каким он это счастье застал. Молодым или старым, зрелым мужчиной или юной девушкой. Кому как повезет. И, соответственно, помнит он из своей предыдущей жизни то, что хронологически предшествовало этому моменту максимального счастья.
Зато вы только представьте, как же интересно организована эта жизнь после перехода! С одной стороны, вы можете наслаждаться новыми сонетами Шекспира или стихами Пушкина, можете узнать, что придумал Эйнштейн после теории относительности и какие полотна написал поздний (ну, просто очень поздний) Леонардо. С другой — все это и многое другое возможно при совпадении двух условий. Во-первых, нужно, чтобы Шекспир, Эйнштейн или тот же Достоевский были счастливы именно в активный творческий период, а во-вторых, чтобы вы сами оказались не безмятежно гукающим младенцем и не впавшим в маразм старцем. А ведь бывает и такое! Сколько забавного, поучительного, трагичного и возвышенного я мог бы вам рассказать. Но, пожалуй, я выберу только одну простую историю. Собственно, ради нее я и затеял весь этот рассказ.
Жил да был один человек. Нет, неправильно, он не был один. Жили да были два человека — мужчина и женщина. И жили они счастливо. По крайней мере, оба были в этом уверены. Они встретились совсем молодыми, вместе учились в институте. Полюбили друг друга и сразу же поженились. Потом у них родились дети. Сначала мальчик. А потом еще один мальчик. Они жили вместе много лет, никогда не изменяли друг другу и даже не хотели этого (уж я-то знаю!). У них была большая любовь. Такая, о которой пишут книги и слагают стихи. Такая, которая дается не всем, и многие просто не верят в ее существование. А им повезло, или они ее заслужили — считайте, как угодно, но это было. И вот, когда ему исполнилось сорок два, а ей, соответственно, на два года меньше, пришла беда.
Как-то раз он задержался на работе — отмечали день рождения сослуживца. Посидели, как водится, выпили, закусили. В общем, домой он попал часов в десять вечера, слегка навеселе. Жену он, конечно, предупредил заранее и в намеченный срок вполне уложился. Поэтому звонить с дороги не стал, знал, что жена укладывает младшего, не хотел отвлекать. Послал эсэмэску — мол, еду, буду во столько-то, люблю, целую. Приехал, тихо открыл дверь — вдруг малыш еще не спит, — разделся и прошел в комнату. А жена на диване лежит, за бок держится. Что-то прихватило. Он ее пледом укрыл, посидел рядом немного, и боль отпустила.
Особого значения они этому случаю не придали, хотя раньше она на здоровье не жаловалась. Так иногда бывает со счастливыми людьми, они инстинктивно охраняют свое счастье, неосознанно боятся его разрушить и никого или ничего не пускают в свой мир. Но через какое-то время боль в боку вернулась и уже уходить не хотела. Пришлось обратиться к врачу. Диагноз был самый плохой. Ему, как мужчина мужчине, врач сказал, что медицина здесь бессильна, слишком запущенный случай. Что надо готовиться к худшему и что счет идет на недели, в лучшем случае на месяцы. Но что надо продолжать жить и верить в чудо. Ей о диагнозе они говорить не стали, но она очень скоро все поняла сама. А может, и сразу догадывалась, только не подавала виду или не хотела верить.
