Брайан Кларк - «Если», 1999 № 12
Она шла под горку с Роксборо, широко расставив руки — вылитый ребенок, играющий в канатоходца, только почему-то движущийся вниз головой. Старательно переставляя ступни, внимательно глядя на провод перед собой, она была так сосредоточена на своем занятии, что заметила меня лишь за квартал.
И вскрикнула.
И побежала прямиком ко мне. Я стоял спиной к трансформаторной будке — отступать было некуда. Вся дрожа, она замерла передо мной. Я невольно отпрянул.
— Да, это ты! — возопила она. — О Господи, Чарли, я всегда знала, что ты за мной вернешься, я так долго ждала, но ни разу не усомнилась, ни разу, и теперь мы… — она кинулась ко мне, точно желая обнять.
Наши взгляды встретились.
И радость в ее глазах погасла.
— Ой, — вымолвила она. — Это не ты.
Я только что слез с высоковольтных проводов и весь трепетал от энергии и страха. Мой разум кипел, раздираемый противоречивыми мыслями. О своей жизни после смерти я не мог вспомнить почти ничего. Так, какие-то фрагменты, обрывочные советы старых мертвецов, кошмарный поединок с какой-то тварью — то ли чудовищем, то ли явлением природы, — из-за которой я был вынужден бежать из Манхэттена. Я понятия не имел, что лишило меня памяти: может быть, загадочный монстр или жуткое напряжение в сияющих проводах, послуживших для меня шоссе.
— Это все-таки я. — Наверное, в моем голосе прозвучала досада.
— Нет, не ты, — сказала она, смерив меня обескураживающе честным взглядом. — Ты не Чарли и никогда им не был. Ты представляешь собой всего лишь жалкие останки какого-то бывшего мужчины и притом не очень-то привлекательного. — Она повернулась ко мне спиной.
Она меня бросает! Я ощутил смятение — и такое отчаяние, какого никогда еще не испытывал.
— Умоляю вас… — выговорил я.
Она замялась.
Долгое молчание. Затем то, что живая женщина назвала бы «вздох».
— Вы, наверное, подумали, что я… ну да неважно, — незнакомка протянула мне руку. Я не взял ее. — Идите за мной, — произнесла она, смирившись.
По неглубокому каньону делового центра, вдоль главной улицы мы в конце концов вышли на окраину города, к какой-то дешевой кафешке для шоферов, по обе стороны которой простиралась автомобильная свалка. Кафе было закрыто. Мы забрались внутрь и приспособились на потолке.
— Сюда попала машина после моей смерти, — сказала она, указав на свалку. — Сразу после того, как мне позвонили насчет Чарли. Дело было вечером. Я тут же надралась до чертиков, а потом мне пришло в голову, что они могли и ошибиться, бывают ведь всякие ужасные недоразумения, вдруг он на самом деле не умер, ну вы сами знаете, о чем я говорю… Он ведь мог просто впасть в кому или как там это называется… Всякое случается, с диагнозом обмишулились или спутали его с кем-то, как знать? В больницах творятся жуткие вещи. Врачи тоже ошибаются.
Я решила поехать и разобраться. Кофе варить было некогда, так что я залезла в аптечку, нахватала, не глядя, всяких таблеток и проглотила, полагая, что какая-нибудь точно не даст мне заснуть. Потом вскочила в машину и отправилась в Колорадо.
Понятия не имею, с какой скоростью, я неслась — помню только, что перед аварией за стеклами все расплывалось, как кляксы. По крайней мере, я никого с собой не утащила на тот свет — Бог не допустил. На миг я почувствовала боль, злость и недоумение — и тут же обнаружила, что лежу на полу машины, а мой труп валяется в нескольких дюймах от меня, на потолке…
Помолчав, она продолжала:
— Первым моим желанием было вылезти из окна. К счастью, я этого не сделала. — Она вновь умолкла. — Со свалки я выбиралась почти всю ночь. Приходилось карабкаться с одной разбитой машины на другую. Иногда перепрыгивать. Кошмар.
— Удивительно, что у вас хватило духа остаться в машине.
— Голова сразу заработала. Когда умираешь, тут же весь хмель выходит.
Я рассмеялся. Просто не смог сдержаться. В ту же секунду расхохоталась и она. На миг мне стало хорошо-хорошо и тепло-тепло — уж не помню, когда со мной такое происходило. Словно подзаряжая друг друга, мы безудержно хохотали, и колебания нашего веселья накладывались друг на друга, пока по всей округе в радиусе мили телеэкраны не засыпало «снегом» помех.
Моя бдительность ослабла. Женщина взяла меня за руку.
В меня хлынули воспоминания. Ее первое свидание с Чарли. Он был электриком. Ее соседка затеяла капитальный ремонт. А моя новая знакомая работала в тот момент у себя на заднем дворе. Чарли завел с ней разговор. Назначил свидание. Они отправились на дискотеку в квартале Адамс-Марк — это где Сити-Лайн-авеню.
В то время ей вообще было не до романов. Она еще не оправилась от кошмарной связи с женатым человеком, который считал ее своей собственностью, хотя вовсе не собирался узаконивать их отношения. Но когда Чарли предложил выйти для разнообразия на улицу — у него, дескать, в машине есть кокаин (дело было в семидесятых годах), — она с ходу согласилась. Все равно рано или поздно он к ней начнет подъезжать. Лучше уж сразу с этим покончить, чтобы выгадать побольше времени для танцев.
Но после того, как они подзарядились кокаином, Чарли потряс ее до глубины души: взял ее руки в свои и расцеловал. В те времена она работала в гончарной мастерской, так что руки у нее были красные и мозолистые. Она их очень стеснялась.
— Красивые руки, — бормотал он. — Какие красивые, красивые руки.
— Ты надо мной смеешься, — обиделась она.
— Нет! Эти руки не ленятся, а делают. И то, что они делают, придало им форму. Как камни в ручье — их ведь обкатывает текучая вода. Как инструменты, которыми работают. Хороший молоток всегда красив. Вот так и с твоими руками.
Легко можно было бы предположить, что он просто ее охмуряет. Но по голосу, по интонации было ясно: его слова совершенно искренни. Взяв его руки в свои, она увидела, что они тоже красивы. Внезапно она обрадовалась, что после разрыва с Дэниэлом все-таки не бросила принимать противозачаточные таблетки.
Она заплакала. Чарли уставился на нее встревоженными, непонимающими глазами. Но совладать с собой она не могла. Все слезы, оставшиеся невыплаканными за последние два года, теперь полились из ее глаз безудержным потоком.
«Малютка Чарли, — подумала она, — бери меня, я вся твоя».
И все это в одно мгновение. Я вырвал руку из ее пальцев. Цепь разомкнулась.
— НЕ СМЕЙ ТАК ДЕЛАТЬ! — заводил я. — НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ КО МНЕ ПРИКАСАТЬСЯ!
Презрительно-ледяным тоном Вдова произнесла:
— Для меня это тоже было не слишком приятно. Но я должна проверить, много ли ты помнишь о своей жизни.
