Николай Полунин - Цербер
Втянув в себя воздух, Андрей Львович поморщился:
воздух здесь был нечист. "К сожалению, - подумал он, - не всегда полезно устраиваться в особняке".
У первого барьера за входом сидел охранник в простой камуфлированной форме, каких увидишь на любой складской базе или в торговой конторе. Дальше барьеров было еще несколько, но все они не видны. Первый служил для отсева случайных посетителей, которые просто ошиблись.
Но Андрея Львовича помощник встретил уже здесь. Он передал, что Михаил и Павел отправились на свидание с группировкой, которая захватила Алика, сообщив попутно о трагедии Зиновия Самуэлевича и оставленном в квартире Гоше.
Со вчерашнего дня на Михаила насели совсем прочно.
Андрей Львович взглянул на часы: 19.15. На станции метро "Выхино" появились рокеры с предводителем в алой косынке, но он этого еще не знал.
- Пошли зайдем ко мне, - сказал он помощнику.
Не всякий подходит на роль Хранителя и Стража. Чтобы сохранить свое, надо отличать чужое. Не выполоть добрую траву, оставив сорняки.
С редким злаком беден урожай, а плевел заполонит все поле. Кто из живущих в своем теплом и добром Мире способен на это? Ни один. Даже самому способному не обойтись без руки направляющей.
Мало кто воспримет направления с благом, и это тоже правильно, ибо они идут извне, а ему приходится восставать против привычного.
Но и это не самое худшее.
Глава 14
- Самое хреновое, что надо идти за Гошей, а не хочется.
- Чего ты опасаешься, Братка, засады? Хочешь, я схожу? Удрал давно наш Гоша, не совсем же он... Я бы удрал.
- Не, я его запер, он к этому привычный. "Граммчики" он всегда теперь себе достанет, а где спать - ему давно без разницы.
- Жалко мужика. Кем он был?
- Литсотрудником в журнале "Фекальная канализация. Системы и оборудование".
- Не бреши, нет такого журнала.
- При большевиках был. Не могло не быть.
- Ты хоть одного большевика живьем-то видел? А такой журнальчик и сейчас прошел бы. Фекальная канализация - нам без нее в Европу ни ногой... Смылся он, точно говорю.
- Как бы нас не смыло. Без систем и оборудования - живьем...
В два часа ночи сыпанул дождь. Прервался на минуту-другую и, поразмыслив, превратился в настоящий тропический ливень.
Они незаметно проскользнули с дальнего конца дома, маскируясь за припаркованными машинами. Одно окно в квартире светилось, снизу был виден потолок и голая лампа на шнуре, которую приладил Павел.
- Ты теперь, Братка, как тот мужик с волком, козой и капустой. Только у тебя еще разбойнички вот-вот из лесу явятся или княжьи дружинники наскачут. Капусту ты спер, волк при тебе хоть верный, да драный, рядом еще двое сшиваются, пока не понять - то ли тоже волки помельче, то ли вовсе бараны. А взять надо всех...
- Что ж ты про козу ничего не сказал? - сквозь зубы спросил Михаил. - Да и плыть нам неизвестно куда.
- О дамах ни слова, а тут оставаться - все едино порешат.
Через мокрый черный двор перебежали к подъезду, почти не таясь. Если их ждали, то ждали, заметили - так заметили.
Об утере из собственных жизней четырех с лишним часов они, словно сговорившись, предпочитали не вспоминать. У Павла только лицо вроде бы как подтянулось и ухмыляться стал меньше. Теперь шутил - без улыбки.
Михаилу случившееся вообще оказалось как нельзя кстати. Как кстати пришелся и Гоша, и Зиновий Самуэлевич, и старые дружки Павла. Все было кстати, кроме одного: такие полосы удачных совпадений всегда кончаются резко и страшно.
Чем удачнее полоса, тем кошмарней ее конец.
- Вот, - сказал Павел, после того как Михаил минуту продержал звонок, никого там, кроме пьяного Гоши и твоего балованного кота. Почему кота не научил дверь открывать? Подвинься-ка.
- Что ты хочешь... у тебя ключ, что ли?
- Нужно мне...
Вжавшись лопатками в стену, Павел замер на секунду и вдруг устремился вперед, как будто двери не существовало. От грохота вздрогнули все девять этажей, и Михаил подумал, что соседи продолжают мирно спать или досматривают свои телевизоры. Проходя, он тронул искореженную петлю из стали особой прочности.
"Кто как, - подумал он, - но я бы петли точно не вынес".
Выглянул Павел с Гошей под мышкой и двумя автоматами в лапе.
- Наш друг без нас начал вооружаться и прожигать жизнь. Хорошо, заявились поздно, а то бы встретил он нас салютом наций.
Большая комната стараниями Гоши превратилась в помесь арсенала, видеосалона, распивочно-закусочной и разоренного продуктового склада. На трех экранах шли три разных фильма - боевик, "жесткое порно" и "Волга, Волга". Стояли и лежали бутылки, опять груды сластей и отчего-то буханка черного хлеба.
Оружия тоже хватало. В основном "АКМП", их Гоша мог часто видеть у милицейских патрулей на улицах. У стены одноствольный дробовик, а поперек софы, с которой
Павел Гошу снял, лежала необычайно длинноствольная вертикалка, синевато отблескивая вороненой сталью и светясь янтарем инкрустированного фигурного приклада.
Из ванной донесся сдавленный Гошин сип и возня. Вышел Павел:
- Сейчас будет как новый, я его отмокать положил. Ничего ружьецо, да? "Меркель", большое ружье. Где он его только хватанул. Глянь стволы - все в клеймах. Перекусим перед дальней дорогой, да выруби ты девок, мне после монастырской жизни смотреть больно, чего вытворяют...
Еще перед поездкой к "Выхину" они наметили основные позиции плана действий.
Первое: здесь оставаться больше нельзя.
Второе: если конечный пункт, то самое Место Перехода, пока остается неизвестным, требуется промежуточная база.
Третье: не слишком далеко у Павла имеется точка, где можно несколько дней просуществовать пятерым, один из которых женщина, если не привередничать и не бояться спартанских условий.
Четвертое: осталась мелочь - добраться.
Как и во всяком уважающем себя плане, был и секретный пункт.
Некоторое время Михаил смотрел, как Павел ест и пьет, наливая из первых попавшихся бутылок и горстями засыпая в рот шоколадные конфеты. Поднял на руки Мурзика.
- Пока я сбегаю вниз позвонить Лене, ты вспомни, не находил ли здесь в развалинах такой пластиковый ящик с ручкой и сеткой. Я в нем Мурзика на прививки возил.
- И его забрать хочешь? "Джонсик! Джонсик! Ки-кики!" - тоненько пропел Павел. - На "Наутилусе" хорошая видеотека была, так я помню, где там спасали корабельного кота. Умора, Братка, нас вот-вот самих за яйца возьмут, а ты про кошару поганого думаешь. Сколько этих котов мои псы на шерсть по каждой весне драли, а ты - на прививки возил...
- Там твой брат по племени Гоша не утонул?
- Вряд ли. - Павел принялся за штрудель с курагой. - Он бы сразу заорал тогда... Вот черт, раньше хоть бутерброды были, такие, знаешь, с колбаской пятьеводневочной, почернелой.
