Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Том 3. Контракты души
Теперь только Вернон Лестиг, брат василиска, служившего безымянному, находящемуся далеко от них Богу, только Лестиг остался среди изуродованных тел тех, кто еще совсем недавно были живыми людьми.
Одиноко стоял он посреди церкви и чувствовал, как в нем пульсируют, набирая силу, могущество и ярость, как сияют глаза, ощущал смерть, примостившуюся на кончике языка, гибельный ветер в легких. Он знал: наконец спустилась ночь.
Они перекрыли единственные две дороги, по которым можно было покинуть город. Потом собрали все переносные лампы и прожектора, которые сумели отыскать, а так как многие работали на цинковом руднике, у них нашлись старые каски с фонарями; еще они обмотали тряпки вокруг длинных палок, облили их керосином и подожгли, а затем отправились на поиски мерзкого предателя, который убил их мужей, сыновей и братьев. Никто не смеялся, когда в безумной пляске огней толпа шла по городу, как в каком-нибудь старом фильме. В фильме о преследовании чудовища. Никому из них это не пришло в голову, а если бы и пришло, они все равно не стали бы смеяться.
Они искали всю ночь, но не нашли его. А когда наступил рассвет, они потушили лампы и факелы, вместо парковочных огней включили фары — караваны машин принялись рыскать по городу, но им вновь не удалось отыскать Лестига. Тогда они собрались на центральной аллее, чтобы решить, что делать дальше.
И он был там.
Он стоял высоко над ними, на монументе, воздвигнутом в честь павших солдат и матросов, где он провел всю ночь в ногах у фигуры солдата-пехотинца первой мировой войны, чья правая рука с зажатой в ней винтовкой была поднята высоко вверх. Он возвышалея над ними, и они поняли символичность его жеста.
— Стащите его оттуда! — крикнул кто-то.
Толпа бросилась к бронзовому монументу.
Вернон Лестиг стоял и смотрел на них; казалось, его совершенно не беспокоят ружья, дубинки и другое оружие в их руках.
Первым человеком, забравшимся на постамент, был Гарри Ховард, на лице которого застыла улыбка любимца скандирующей на футбольном матче толпы. Глаза Лестига округлились под темными очками, он снял их коротким небрежным жестом и посмотрел на большого, сверкающего белозубой улыбкой продавца автомобилей.
Толпа закричала, словно превратившись в единое целое… застыла, когда все еще дымящееся тело мужа Терезы упало им на руки. Сведенный судорогой торс, широко раскинутые руки.
Стоявшие в задних рядах бросились бежать. Лестиг отсек им путь к отступлению. Толпа остановилась. Какой-то мужчина поднял пистолет, собрался выстрелить, но тут же уронил оружие — в единый, короткий миг его лицо обуглилось, а на месте глаз появились гнойники.
Они остановились. Застыли в мире трепещущих мускулов, энергии, не находящей выхода.
— Я покажу вам! — выкрикнул Лестиг. — Я покажу, на что это похоже! Вы хотели знать — и я вам покажу!
Он выдохнул, и люди начали умирать. Потом он посмотрел, и упали другие. И тогда он сказал безмятежно, так чтобы услышали все:
— Очень легко говорить, пока это не происходит с вами. Вы же ничего не знаете. Патриоты! Живете, разговариваете друг с другом, обсуждаете идиотские законы о том, что нужно быть храбрым, но вы не знаете — до тех пор, пока не приходит ваш черед. Я знаю — и это совсем нелегко. Теперь ваша очередь.
Он показал на землю.
— Встаньте на колени и ползите, Патриоты! Ползите ко мне, и, может быть, я оставлю вам жизнь. На колени и, как животные, ползите ко мне.
Кто-то в толпе закричал, и человека тотчас же настигла смерть.
— Ползите, я сказал! Ползите ко мне!
Тут и там люди начали опускаться на землю. Какая-то женщина в дальней части толпы бросилась бежать, Лестиг сжег ее, и тело рухнуло на землю; сразу же те, кто стоял рядом, попадали на колени. Потом целые группы людей не выдержали напряжения и присоединились к ним; вскоре большая часть толпы покорилась ему. Прошло еще несколько мгновений, и все опустились на колени.
— Ползите! Ползите, мои храбрые, ползи как следует, мой народ! Ползите, чтобы познать простую истину: лучше жить как угодно… выжить, потому что вы люди! Ползите, и вы поймете, что ваши лозунги дерьмо, а законы написаны для других! Ползите ради спасения своей проклятой жизни! Ползите!
И они ползли. Продвигались вперед на руках и ногах, по траве, цементу и грязи, продираясь сквозь кусты. Они ползли к нему.
Где-то очень далеко, в туманной мгле на троне, возвышаясь над всеми, сидел Он, в боевом шлеме, а у его ног примостился улыбающийся василиск.
— Ползите, и пусть Бог проклянет вас!
Однако Лестиг не-знал, какому богу служит.
— Ползите!
И тогда женщина, повесившая золотую звезду на своем окне, находившаяся в самом центре толпы, подползла к полицейскому револьверу тридцать второго калибра, коснулась его, пальцы сжали рукоять, она подняла пистолет и крикнула:
— За Кенни-и-и-и!.. — И выстрелила.
Пуля сломала ключицу Лестига, его развернуло в сторону, он попытался ухватиться за бронзовые обмотки солдата-янки, сохранить равновесие, чтобы не отвести взгляда, но костыль уже давно упал вниз, а люди уже стояли на ногах и стреляли… стреляли…
Тело похоронили в безымянной могиле, и никто больше не вспоминал о Лестиге. Где-то далеко, на высоком троне, поглаживая лоснящуюся шкуру василиска, лежавшего у Его ног, как верный пес, Закованный в Доспехи тоже не говорил об этом. Не было никакой необходимости. Лестиг исчез, но ничего иного и не ожидалось.
Оружие деактивировано; но Марс, бессмертный Марс, Бог Который Никогда Не Умирает, Повелитель Будущего, Хранитель Мрака, Всемогущий Поборник Войны, Господин Всех Людей… Марс был доволен.
Вербовка прошла успешно. Власть народу.
Дрейфуя у островков Лангерганса: 38°54 северной широты, 77°00 73 западной долготы
Проснувшись однажды утром после беспокойной ночи, Моби Дик обнаружил, что превратился на своём ложе из бурых водорослей в чудовищного Ахава.[11] С трудом выбравшись из утробы влажных простыней, он проковылял на кухню и набрал воды в чайник. Уголки глаз склеились. Он подставил голову под кран, и по щекам потекла холодная вода.
Повсюду в гостиной были разбросаны дохлые бутылки. Сто одиннадцать пустых бутылок из-под робитуссана и ромилара-CF.[12] Моби Дик-Ахав прошлёпал между ними к двери, приоткрыл её — дневной свет больно ударил по глазам.
— О Господи, — пробормотал он и, зажмурившись, наклонился, чтобы поднять газеты с крыльца.
В полумраке своего дома развернул газету. Заголовок гласил: «БОЛИВИЙСКИЙ ПОСОЛ НАЙДЕН МЁРТВЫМ», ниже подробно описывалось, как было обнаружено в брошенном холодильнике на пустыре в Сикокасе, штат Нью-Джерси, зверски расчленённое тело посла.
