Наталья Деева - Хирург
— У тебя есть пара минут?
Взглянув на коллег, она ответила:
— Есть, — и добавила шёпотом. — В конце концов, сами создали проблемы, сами пусть и решают.
В кабинете Майя сняла колпак, поправила иссиня-чёрные кудри и промокнула лоб салфеткой. Хирург спросил:
— И во что же они вляпались?
— Кофе будешь? С конфетами? — поставив электрочайник, она села напротив, закинула ногу за ногу. — Идиоты, что ещё скажешь. Взялись оперировать бандюка какого-то с ножевым ранением, а он возьми да умри. Ладно, если бы сам, так ещё и жена его…
— Жену тоже оперировали?
— Жена была абсолютно здорова… то есть не обследована.
— Н-да, — Хирург забарабанил пальцами по столу. — И что, оба — своей смертью?
— Тёмная история. У обоих — обширный геморрагический инсульт… предполагают, что инсульт.
— А вдруг их убили?
— Очень странный способ убийства. Нет, исключено. Разве что, если яд… Вскрытие покажет.
— И кто же рискнул оперировать?
— Станюкович, кто же ещё. С подачи заведующего, конечно. Станюкович крайним будет, он у всех поперёк горла. Анестезиолог прикинется дурачком: «Чего вы от меня хотите? Моё дело маленькое», а заведующий рискует местом. Хотя, — она на мгновенье умолкла. — Если скажет, что не в курсе, операция проводилась за его спиной… авось и обойдётся.
Грациозно поднявшись, она вынула из буфета чашки, заварила кофе, поставила на стол.
— Это ж надо: оперировать в «травме» реанимационного больного, который наверняка был ранен… Это же уголовное дело!
— Хорошо заплатили, наверное.
— Себе дороже за такое браться, — изящные пальчики развернули конфету.
Отхлебнув из чашки, Хирург сказал:
— Кто же знал, что так случится? Дурно пахнет это дело. Очень дурно.
— Не говори.
— Ничего подозрительного не заметили? Никто подозрительный к покойнику не приходил?
— Не заметили. У них там переполох: больной с белочкой буянит, весь поломанный, никак его на хутор Пятницкого не забрать… Ты угощайся, вот конфеты. О чём задумался?
— О том, что над всеми нами — тень прокурора, — он откусил шоколадное печенье.
— А ты что потерял в наших краях?
— Девочка у вас помогает в перевязочной, Оля. Как она?
— Оленька, — Майя взяла вторую конфету и прокомментировала. — Не могу жить без сладкого. Оленька очень старательная, больные её любят.
— Я о другом. Она перенесла тяжёлую операцию и хочет быть нужной. Она не устаёт? У неё начались приступы головной боли.
— А разве она больна? Не сказала бы, — заведующая провела рукой по волосам. — Невыносимая жара, а ещё этот колпак… ей совсем не сложно, поверь. А что приступы, то, наверное, на погоду. Вчера у нас на Северной ливень был.
Узнав, что его интересовало, Хирург перекинулся с Майей парой дежурных фраз и поспешил откланяться.
Происшедшее не укладывалось в голове. То, что чужак мёртв, конечно, замечательно. Но и жена его мертва! Она тоже чужак? Возможно, переродилась, а если нет? Если нет, то Ольга совершила фатальную ошибку и сегодня-завтра умрёт. Хотелось, чтобы она жила. Он понимал, что ей не помочь, но решил попытаться.
Лёжа на заднем сидении, девушка спала и мирно посапывала. Похоже, ей полегчало. Но всё равно лучше перестраховаться. Повернув ключи зажигания, он повёл машину к нейрохирургии, где договорился с Лисицким определить девушку на сутки в отделение.
Сегодня была та же смена, что и в день, когда Оленьку сюда привезли. Пока она спала, Хирург прохаживался вдоль клумб и курил сигарету за сигаретой. Он поймал себя на мысли, что боится, и страх этот неконтролируемый, в душе нарастает тихая истерика. Ни за одного человека он так не боялся. Разве что за Полковника перед смертью, но тогда была смутная тревога, сейчас же…
— Добрый день, — услышал он и вздрогнул, оборачиваясь.
Это была Светлана Стоянова.
— Что случилось? — спросила она, поднося к губам тонкую сигарету.
— Оленьке стало плохо, пусть сутки побудет у вас, мало ли что.
Светлана сощурилась:
— Удивительно, что она выжила. Но ещё более удивительно, что смогла ходить. Как вы узнали?
— Почувствовал, — сказал он сухо. — А сейчас мне не нравится, что я чувствую.
Сообразив, что он не расположен болтать, Светлана удалилась. Хирург сел на скамейку без спинки и попытался привести мысли в порядок. Значит, Ольга убивает без ритуала возврата. Это хорошо или плохо? Уникальная способность, учитывая слабый иммунитет человечества… Или гипериммунитет? Другой вопрос: действительно ли жена чужака тоже подлежала уничтожению? А если нет? Значит, Ольга обрекла себя на смерть. Ни на один вопрос нет ответа. Кроме того, вереницей выстроились другие вопросы: способна ли она убить любого, кого пожелает? Если так, то плохо, очень плохо. Тогда она сама — опасный для Целого элемент. Вдруг, возвратившись с того света, она переродилась? Да ещё контакт с чужаком… Переродилась во что-то невообразимо опасное. Или ценное?
Хирург спросил себя, что бы он предпочёл: чтобы она осталась жить, переродившись, или чтобы умерла, оставаясь нормальной, и с ужасом отметил, что хочет, чтобы она жила любой ценой. Успокоил себя, что понял бы, если бы с ней что-то было не так. Значит, просто стечение обстоятельств. Сегодняшняя ночь решит если не всё, то очень многое. Если Ольга выживет, нужно обязательно показать её хелперу. Хелпер уж точно почувствует.
У неё не было инкубационного периода. Это странно, но у киллеров с очень мощным потенциалом он отсутствует. Их небольшой процент, но они есть. Как ни крути, нужен хелпер. Не Женя, нет, — Вика. Даже если с Ольгой что-то не то, Вика никому не расскажет.
«Боже, что я делаю? Я собираюсь нарушить закон!»
Алекс
— Вставай! Ну, вставай же! А то не успеем.
С трудом разлепив веки, Алекс увидел нимфу Леру, разрумянившуюся после сна.
— Ну ты засоня! Будильник не слышишь, что ли?
Проследив, чтобы Алекс проснулся, она занялась собой, сняла майку, заменявшую ночнушку, и накинула коричневый сарафан с бахромой. Как выяснилось, Лера предпочитала женщин, и к юноше, который на десять лет её моложе, испытывала даже не дружеские — материнские чувства.
— Уже? — Алекс разлёгся, раскинув руки.
Голова звенела от выпитого накануне, тянуло в сон. Трёхдневная пьянка наконец закончилась: сегодня гости разъезжались по домам.
— Да, они в машине. Вставай!
Поборов лень, он умылся и подоспел как раз, когда волосатый Саша и лысый Андрей садились в раздолбанный джип «Ниссан»; Полина, их общая жена, обнималась с Алёной. Её светловолосый друг — тоже Алекс — стоял в сторонке, опершись о лестницу из белых камней. Заметив, что в полку прощающихся прибыло, Полина чмокнула Алекса в щёку, с Лерой же целовалась долго и страстно. Отстранившись, села на переднее сидение рядом с Сашей, своим официальным мужем, и послала всем воздушный поцелуй:
