Александр Громовский - Феникс
Коридор закончился, и надо было думать, куда двигаться дальше. И вдруг обнаружился еще один проход, ранее не замеченный ими. Вход был без дверей в виде арки, располагался от них по правую руку. Они миновали арку и вошли в сумрак нового помещения, дальние углы которого пропадали то ли в неком тумане, то ли черт знает в какой субстанции. Субстанция слабо светилась фиолетовым мистическим светом. Другого освещения не было и это придавало окружающему пространству жутковатую ирреальность, знакомую по фильмам ужасов. В общем-то, дешевый трюк, если вдуматься, но подобные сценические эффекты действует на нервы безотказно. Очевидно, что сделано это специально, со знанием психологии человека и с единственной целью - нагнать страху на нежелательных посетителей и своих земных рабов. И надо признать, что хозяевам корабля это удалось.
Незваные гости невольно приготовились к самому худшему. Но ничего не происходило и это еще больше терзало нервы. Очень скоро, к своему огорчению, они обнаружили, что заблудились. Казалось, со всех сторон их окружает необъятное пространство. Теперь они даже не могли вспомнить, где у них тыл, где фронт. Враг применил коварную тактику полной дезориентации противника. "Эй!" - крикнул Георг, но эхо быстро захлебнулось, утонув в ползущем тумане. Его фиолетовые облака медленно взлетали из-под ног при каждом шаге. Казалось, что ты идешь по дну моря, взметая донный ил. Луговыми травами здесь уже не пахло, а пахло, наоборот, плесенью и явственно ощущалась повышенная влажность. У Георга заныло плечо. В каком-то странном предчувствии сжалось сердце, и он сказал тихим голосом, боясь нарушить жуткую тишину: "Я не удивлюсь, если сейчас мертвые восстанут из гробов и придут к нам засвидетельствовать свое почтение". - "Бога ради, не надо меня пугать, - попросил Владлен, - мне и так страшно... Уж, скорее, наоборот... может, здесь они как раз и режут свои жертвы... Чувствуете, как пахнет какими-то химикалиями..."
Вдруг (это всегда происходит вдруг) вдали появился и стал приближаться голубоватый свет. Кто-то шел к ним, освещая себе дорогу электрическим фонариком. Луч света иногда устремлялся к невидимому потолку, то вновь опускался долу.
- Ну вот, кажется, один уже идет, - пытался пошутить Георг, но преуспел в противоположном. Владлен уже явственно задрожал от страха. Но когда человек приблизился (а это был человек или как бы человек), все опять поменялось местами. Владлен, видя, что не монстр вышел к ним навстречу, что это просто еще один техник за работой - расслабился. Зато Георга встряхнула волна животного ужаса. Потом вспыхнула братская любовь и почти подавила первобытный страх.
Человек подошел почти вплотную, направив луч фонарика себе и гостям под ноги. Туман, стелящийся по полу, ярко вспыхнул, заискрился. Освещения оказалось достаточно, чтобы у Георга улетучились последние сомнения. Да, это был его брат - Андрей.
Ему по-прежнему было на вид 28 лет, хотя в начале этого года Георг с родственниками отметили 40-летний юбилей со дня его рождения. Но мертвые, как говорится, не стареют.
- Андрей... братуха... - шептал Георг, не зная, что нужно делать в подобной ситуации: сжать чудом воскресшего брата в объятиях или бежать от него без оглядки.
Родственные чувства взяли верх, и он рванулся навстречу к Андрею, но тот повернул фонарик и луч от него упругой пружиной уперся в грудь Георгу, не давая возможности приблизиться. Андрей и при жизни-то не любил сентиментальных проявлений души, а после смерти и вовсе стал холоден. Георг сразу это почувствовал, успокоился, вытер с лица непрошеные слезы.
- Слушай, Андрей, но разве такое возможно? - недоуменно спросил Георг и отметил, что с удовольствием произносит имя младшего брата и готов повторять его снова и снова, лишь бы брат не исчез, как это бывает во сне, не растворился снова в небытии.
- Как видишь... - ответил Андрей и улыбнулся своей знакомой насмешливой полуулыбкой, которая иногда так раздражала Георга, а теперь стала вдруг такой притягательной и желанной.
- Это что, реинкарнация? - чувствуя себя глупо, спросил старший брат.
- В некотором смысле, да, - загадочно ответил Андрей и перешел к выполнению своей миссии. - Следуйте за мной.
Они пошли цепочкой друг за другом, словно по Дантову Аду, и проводник у них был подходящим к этой потусторонней, невыразимой реальности. Перед взором Георга маячил затылок, с детства знакомый. Он поймал себя на том, что пытается разглядеть над головой брата если не нимб или ангельское сияние, то хотя бы какой-нибудь ореол, но ничего такого не увидел. Воскресший брат походил на обыкновенного человека, даже одежда на нем была та самая, которую он носил при жизни. Потертая кожаная куртка с глухим воротником, джинсы, замшевые туфли. Это было странно. Георг хорошо помнил, как эту куртку вместе с другими вещами привезли из морга в узле. Мать и сестра Георга, разбирая узел, плакали... Теперь эта куртка весит в шкафу у жены Андрея, если, конечно, она ее не продала...
- Слушай, Андрей, а твоей Танюшке уже шестнадцать исполнилось. Совсем большая девка выросла...
- Я знаю, - бросил Андрей через плечо.
- Вот как... Да... еще двенадцать лет назад Лидия рассказывала, что ты якобы явился к ней как раз перед сорокадневными поминками. Стоял в дверях и смотрел. И ей совсем не было страшно. Словно так и должно быть: муж пришел навестить жену. Это все так и было?
- Да, я приходил попрощаться.
- Мог бы и нас навестить. Мать все глаза выплакала, чуть не ослепла. Сколько лет прошло, а она никак не может смириться с потерей... Недавно я от нее письмо получил. Ты знаешь, в последнее время она все больше утверждается в мысли о том, что ты не... ну, в общем, не умер, а сидишь в тюрьме, и дали тебе двадцать лет. Очень огорчается, что вряд ли доживет до конца твоего срока. Пишет, что единственное ее утешение на старости лет стали сериалы... Я как это прочитал, чуть не взвыл: какой же я подлец, думаю, бросил мать, уехал черт знает куда...
"А теперь, - подумал он, - с моим исчезновением у нее вообще потеряется всякий смысл в жизни. Второго удара она не переживет. Скажут - пропал без вести. Ужас!.."
Владлен шел за Георгом, ухватившись сзади за его куртку. Было слышно, как стучали зубы напарника.
"...А с другой стороны, - развивал тему Георг, - поскольку тело мое не будет найдено, может, это даст ей какую-то надежду, и она станет ждать. А значит - жить. Никто в мире не умеет ждать так, как матери. Будет выглядывать за шторку окна подслеповатыми глазами: не идет ли ее сыночек блудный? И так будет день за днем, год за годом, тоскливо и однообразно, пока смерть не прервет ее душевные страдания. Боже! пожалей хоть Ты мою бедную несчастную маму".
