Мириам Аллен де Форд - «Если», 1996 № 09
— Продолжайте.
— Вот что ему требуется, — начала перечислять Пенни, переключаясь на свою любимую техническую тему. — Во-первых, процессор с набором программ, таймером, интерфейсом ввода и вывода, схемами обратной связи. Затем…
Дональд покачал головой.
Норг уловил запах дыма.
— …не помешал бы и кардиостимулятор, — продолжила Пенни, — ведь Саймон не позволит хирургам прикасаться к себе.
— Мясники! — подтвердил Норг. Пенни пожала плечами.
— И это продолжается уже два года? — уточнил Дональд.
— Саймон не называл мне причины, — ответила Пенни, — но произошло нечто такое, после чего все системы его организма словно сгорели.
«Верно, — подумал Норг. — Вот и сейчас что-то горит».
— Мне очень хотелось бы узнать, как это произошло, мистер Норг, — сказал Дональд. Пенни навострила уши, но притворилась, будто любуется вышивкой на своей юбке.
— Это… удар… странная… история… — начал Норг и принюхался. Точно, опять едкий запах дыма. Он даже забивает вонь Дональдова одеколона.
Гаитяне наверху принялись лупить по стенам. Вновь загремела музыка, потом смолкла. Новые вопли.
Норг вздохнул и жестом попросил Пенни присесть рядом. Когда Саймон протянул ей руку, она начала ее ритмично сжимать. Каждый пятый раз Пенни нажимала сильнее, чтобы Саймон не забыл вдохнуть.
— Это помогает ему сосредоточиться на разговоре, — пояснила она. Дональд кивнул, еле заметно улыбаясь.
— Так вот, — принялся рассказывать Норг. — Полагаю, все началось в тот день, когда я потерял в японском рыбном ресторане кончик мизинца. Мне показалось, что повар кончил рубить тунца, но я ошибся.
Он помолчал, пока они разглядывали его руки. Наконец Дональд поднял глаза.
— А, понял. Кончик пальца вам пришили. Отличная работа. Даже шрама не осталось.
Норг покачал головой.
— Если честно, то кончик пальца так и не нашли. Наверное, его подали кому-нибудь вместе с рыбой.
— Так вы утверждаете, что он вырос заново? — изумился Дональд.
— Не будьте смешным, — фыркнула Пенни. — Кто он, по-вашему, ящерица, что ли?
— Нет, все верно, — подтвердил Норг. — Через некоторое время палец вырос, но первые два месяца ужасно болел. Мне казалось, что я просто умру от боли. Но самое скверное то, что сильнее всего болел именно отрубленный кончик пальца.
— Фантомная боль, — высказался Дональд.
— Никакие лекарства не помогали. Чего я только не перепробовал. Под конец я обратился к самым отчаянным средствам — контролируемый поток образов, лечение «белым шумом», даже змеиный суп. Назовите что угодно, и я почти наверняка скажу, что испробовал и это.
— Бедняжка, — проворковала Пенни.
— Я был готов убить себя. И даже купил револьвер.
— Саймон! — воскликнула Пенни и сбилась с ритма.
«Удар… удар… удар», — мысленно произнес Норг, прибавив для верности несколько лишних. — Да, это правда. Я сидел на кухне за столом…
Пенни завертела головой.
— Вы не чувствуете…
— Дым, — кивнул Норг. — Так вот, я приставил револьвер к виску…
— Боже мой! — произнес Дональд. Выражение его лица изменилось.
— Какой еще дым?
— …взвел курок… — Норг снова принюхался. Запахло чем-то новым, и это новое напугало его гораздо больше, чем дым.
Керосин. Бензин для зажигалок. Жидкость для растопки жаровен. Он не мог угадать, но наверняка что-то весьма огнеопасное.
Саймон наклонился к Дональду и набрал полную грудь воздуха, принюхиваясь к одеколону гостя. Нет, пахнет не от него.
Потолок заходил ходуном.
— Что за дьявольщина? — удивился наконец Дональд.
Потолок дрогнул, хлопнула дверь, и все шумы — вопли, проклятия, визг перепуганных детей — стали громче. Компания спускалась по лестнице.
* * *— Вы что, с ума посходили? — орал Дональд, стоя в дверях. — Уберите отсюда эту гадость!
Норг подошел к нему, приклеивая липкой лентой возле уха таймер сердечного ритма. Вопили взрослые, верещали дети. Лестницу окутывали клубы дыма, но через некоторое время Норг сумел направить оба глаза на его источник: дымящийся матрац.
Гаитянин тянул его вниз по лестнице, одна из женщин, не переставая вопить, пыталась затащить матрац обратно, на третий этаж. Крича, она подпрыгивала, и Норг видел, как болтаются ее груди (без бюстгальтера) под майкой с эмблемой Порт-о-Пренса[5].
Выйдя из квартиры Саймона, Пенни подошла к своей двери как раз тогда, когда извергающий дым матрац, весь в красных пятнах тлеющей набивки, шлепнулся на лестничную площадку всего в паре футов от нее.
И в этот же момент гаитянка выхватила пластиковый флакон с бензином для зажигалок и выпустила на матрац струю вонючей жидкости. Когда пламя вспыхнуло, она расхохоталась. Другая гаитянка безуспешно пыталась выхватить у нее флакон. Новая струя бензина окатила Пенни.
— Эй! — крикнула она.
Подскочивший гаитянин рванул матрац к себе, сбив Пенни с ног, и стал тянуть матрац поверх ее извивающегося тела. Пенни ухитрилась выползти, не нарвавшись на искру, которая тут же превратила бы ее в пылающий факел.
Норг заставил сердце несколько раз сократиться, глубоко вдохнул и задержал дыхание, потом отпихнул гаитянина, рывком поднял Пенни на ноги и потащил ее в свою квартиру.
Возвратившись, он попытался отобрать у гаитянина матрац, пока женщина не добавила в огонь бензина. Пламя вспыхнуло с новой яростью. Норг бросился наверх и свалил ее на пол. Вокруг них с воплями запрыгали дети. Гаитянин направился к Норгу, осыпая его ругательствами.
Саймон разогнал сердце, быстро поморгал несколько раз и накачал в мускулы правой руки кварту адреналина. Один быстрый удар заставил противника сложиться пополам.
Завладев, наконец, матрацем, Норг выволок его на улицу. Бросив матрац на тротуаре, он перелез через ограждение и спрыгнул в неглубокий колодец. Отыскав садовый шланг, он повернул кран и вылез на улицу с фонтанирующим шлангом в зубах.
Матрац пропитался водой за несколько секунд. Прохожие остановились посмотреть на облако пара.
Тошнотворная вонь ударила ему в ноздри совершенно неожиданно. Кто-то взял его за руку. Охваченный отчаянием, Норг перевел взгляд.
«Боже мой, — подумал он, — что же я наделал?»
— О Саймон, — выдохнула Пенни, — ты был великолепен!
* * *Следующие полчаса отложились в памяти воем сирен и толкотней пожарных, полицейских и журналистов.
Окруженный толпой, Норг сидел на ступеньках дома вместе с Пенни. Он заставлял сердце биться, моргал, дышал, и его едва хватало, чтобы туманно помечтать о будущем, когда он сможет наконец в одиночестве вытянуться на постели у себя в квартире.
