Николай Басов - Ставка на возвращение
Вид из окна наводил на разные мысли, которые Рост попробовал было обсудить с Шипириком, но у него не слишком получилось. Диковатый бегимлеси действительно никогда не видел ничего подобного, даже не предполагал, что бы могла значить та или другая особенность их нынешнего места обитания, поэтому приходилось до всего доходить своим умом. Рост, конечно, расспросил бы кого-нибудь из обитавших тут вырчохов или тех, других, высоких и ломких, если бы они подвернулись под руку, но… Кроме врачей, к ним никто не заходил, а выбираться из палаты было затруднительно, потому что найти способ, как можно открыть раздвижные двери, Рост не сумел. Самое обидное было то, что он знал – их не заперли, при желании можно было отправиться в путешествие хотя бы по госпиталю, завернувшись, например, в простыню, но… Не удавалось.
А вид из окошка демонстрировал довольно неприятный лабиринт – уходящие вверх стены, в которых лишь изредка были пробиты окна. Днем этот лабиринт освещался солнцем, значит, он был выстроен уже на поверхности, как и человеческие города. Но в том, что гораздо более важные и разветвленные конструкции расположены под землей, Рост тоже не сомневался. Видел, даже проехался на одной из машин, которые были там, под поверхностью.
Но даже не эти вот стены и как-то неровно выстроенные улицы, на которых очень редко показывался кто-то живой, наводили на всяческие неприятные сомнения. В отдалении, может быть, в нескольких десятках километров из их окошка можно было увидеть уже совершенно циклопическое сооружение, даже более высокое и сложное, чем башни, которые возводили комши на Россе.
Поразмышляв, Рост решил, что его тихая боязнь и отторжение этого места проистекает из той простой причины, что стены были выстроены из металла. Он-то привык, что металл – самая большая ценность в Полдневье, и такое малоразумное его использование вызывало напряженность. Из металла могли строить только существа, абсолютно не способные к иному строительству, более дешевому.
Нет, конечно, Рост помнил, что значительная часть тех построек, которые он видел, например, крепость, где они оказались сразу после перелета, была сделана и из камня. Но там камень прошивала металлическая арматура или даже конструкции… которые выглядели какими-то живыми. У них не имелось ни сварных швов, ни заклепок, ни болтовых соединений… Стоп, как-то после тонкого сна сказал себе Ростик, вот в том и дело. Даже не сам металл кажется тут неприятным, а эта заглаженность, ребристая, как стебелек травы, поверхность каждой стены, словно части этих сооружений не обрабатывались на прокатном стане, не отливались и уж тем более не ковались, а… росли сами по себе прямо из земли. Но как металл может расти, словно дерево? И что значит оказаться внутри такого строения, как бы внутри огромного живого существа? Подсознательно Рост мог это понять только так – этот живой металлический монстр их с Шипириком… переваривает?
В общем, удобству комнаты, всему этому месту Ростик не доверял. Даже присутствие трех мангустов не меняло его ощущений, хотя было очевидно, что они спокойны и помогают Росту принять все эти странности, как умеют. А умели они немало. Табаск вообще научился чуть ли не объяснять Ростику, что он сам думает по поводу всего, что с ними происходило.
Думал он, кстати, вполне ясно, только редко. Но если уж начинал соображать, то Росту приходилось нелегко – слишком этот мангуст сложно и непривычно представлял себе мир. Нет, разумеется, это была не высшая математика, не абстракции и даже не конкретное представление каких-то вещей, хорошо мангусту знакомых, как, например, деревья. Но цвета, запахи, формы мира, в которых Табаск существовал, способны были довести до расстройства любое человеческое восприятие. Не раз и не два, когда Табаск пробовал поделиться своими «идеями» с Ростом, приходилось буквально просить пощады, иначе он перегрузил бы Ростика куда серьезней, чем его во время обучения на роль Познающего, например, перегружали аймихо.
А потом Рост понял, что период рекреации завершен и пора переходить к чему-то другому, ради чего их сюда, собственно, и притащили. Вернее, конечно, вытащили.
Для подготовки он неплохо помедитировал по схемам все тех же аймихо, сначала сам, потом с Табаском. С ним уже установился такой плотный контакт, что Рост, даже не очень напрягаясь, чувствовал, как посредством этого зверька в него вливается непонятная, но в целом благотворная энергия, и совершенно этому воздействию не сопротивлялся. Он поверил в Табаска, и мангуст это понял.
Однажды дверь в их… апартаменты раскрылась, и через порог ступил один из тех высоких, ломких и совершенно незнакомых типов, которых Рост уже видел раньше и даже почему-то хотел бы с ними познакомиться. Шурша жесткими одеяниями, существо поклонилось почти по-человечески, а потом на очень чистом едином заговорило:
– Можешь обращаться ко мне друг-Докай. Так ко мне могут обращаться все, кому я не открыл своего личного имени.
Понятно, решил Рост, сидя, как обычно, у окна и пытаясь оставаться спокойным, даже рассабленным. И внимательным, чтобы все замечать и потом, если потребуется, все вспомнить.
Друг-Докай подошел к Ростику, Шипирик, осознав, что здесь что-то произойдет, подтянул одеяло под самый клюв, у него это получилось едва ли не по-человечески, даже по-детски. Рост почему-то был ему за это благодарен.
Докай постоял, а у Роста возникло ощущение, что он впервые встретил расу, которая способна не только сотрудничать с людьми, но и быть им чем-то вроде руководителей. Более того, они естественным для себя образом внушали нечто вроде вполне родительского верховенства и ответственности за происходящее. Это было удивительно, аймихо, при том что они были гораздо более умными, развитыми и цивилизованными, чем люди, никогда не вызывали у Роста подобного к себе отношения. Друзья – да, партнеры и сотрудники исключительной квалификации – тоже да. Но вот чего-либо родственного они не вызывали в людях. А этот парень как-то сразу оттранслировал именно подобный тип отношений. Рост даже позавидовал Шипирику, который мог спрятаться под одеяло.
– Ты отлично подготовился, Рост-люд, мы тебе благодарны.
Рост хотел было спросить, кто это «мы», но не сумел. Он ждал, ему показалось, что Докай сейчас погладит его по голове, как в детстве любил его гладить отец, не всей ладонью, а одним пальцем завернет ему волосы на макушке… Рост и забыл, как это было приятно, насколько в этом жесте было много такта, удовольствия и признания за ним, Ростиком, какого-то высокого, благородного смысла и значения.
– Мы пришли к выводу, что воздействовать на вас, как на другие существа, например выр-чх, бесполезно, – продолжил Докай, убедившись в полном Ростиковом понимании. – Вы слишком странные существа, у вас нет никакого фокуса, вернее, у вас много фокусов взаимодействий с природой. Может быть, поэтому… – Он умолк.
