Артур Кларк - Рама Явленный
— А ну, живо выметайся! — закричала Николь, завершая эпизиотомию. Элли торопливо утирала кровь. Патрик развернул Макса кругом, обнял его за плечи и увел в гостиную.
Николь поглядела на картинку, едва только она появилась на стене. Маленький Мариус находился в идеальном положении. «Какая фантастическая техника, — промелькнула мысль. — Она полностью преобразует процесс родов».
Но времени на размышления не оставалось. Начиналась очередная схватка. Николь взяла Эпонину за руку.
— По-моему, все вот-вот закончится. А теперь тужься как можно сильнее… в течение всей схватки. — Синему Доктору Николь сказала, что больше картинок не потребуется.
— Тужься! — завопили вместе Николь и Элли.
Ребенок появился на свет. Показались прядки бурых волосиков.
— Давай, — проговорила Николь, — тужься опять.
— Но я не могу, — простонала Эпонина.
— Можешь!.. Тужься!
Эпонина прогнула спину, глубоко вздохнула, и мгновение спустя маленький Мариус очутился на руках Николь. Элли держала наготове ножницы, чтобы перерезать пуповину. Мальчишка закричал сам, без посторонней помощи.
Макс ворвался в комнату.
— Ну вот, твой сын родился, — Николь обтерла его, перевязала пуповину и вручила младенца гордому отцу.
— О Боже… о Боже… а что же теперь делать? — спросил озадаченный, но сияющий Макс, державший ребенка так, словно бы Мариус был даже не из стекла, а из хрупких алмазов.
— Можешь поцеловать его, — Николь улыбнулась. — Неплохое будет начало.
Опустив голову, Макс нежно поцеловал Мариуса.
— А теперь можешь передать его матери, — сказала Эпонина.
Слезы радости текли по Щекам роженицы, когда она поглядела на своего первенца. Николь помогла Максу поднести ребенка к груди Эпонины.
— Ох, мамзелька, — Макс стиснул руку Эпонины, — как я тебя люблю… как сильно я тебя люблю.
Мариус, непрерывно вопивший после рождения, притих, оказавшись на груди матери. Эпонина протянула вторую руку (Макс так и не выпускал другую) и нежно погладила своего ребенка. Глаза Макса вдруг наполнились слезами.
— Спасибо тебе, дорогая, — сказал он Эпонине. — Спасибо тебе, Николь. Спасибо, Элли.
Макс поблагодарил всех присутствующих в комнате, в том числе и двоих октопауков… потом поблагодарил еще раз и еще. Казалось, он сделался «обнимательной машиной»: даже октопауки не сумели избежать его благодарных объятий.
6
Николь тихонько постучала в дверь и просунула голову в комнату.
— Простите. Кто-нибудь бодрствует?
Эпонина и Макс зашевелились, но никто не открыл глаз, чтобы поприветствовать Николь. Спящий Мариус лежал между родителями. Наконец Макс пробормотал.
— Сколько времени?
— Прошло уже пятнадцать минут со времени, назначенного для исследования Мариуса, — проговорила Николь. — Синий Доктор вот-вот вернется.
Макс застонал и обнял Эпонину.
— Ну, давай, — сказал он Николь. Макс выглядел ужасно, глаза его покраснели и распухли, под ними появились двойные мешки. — И почему эти младенцы спят не более двух часов кряду? — спросил он, зевнув.
Николь остановилась в дверях.
— Некоторые спят. Макс… все дети разные. После рождения они обычно следуют тому режиму, к которому привыкли в чреве.
— И почему на это жалуешься ты? — спросила Эпонина, с трудом поднимаясь. — Ты только послушаешь, как он пищит, иногда сменишь пеленку и заваливаешься спать… А мне приходится бодрствовать, пока он ест… Ты хоть раз пытался уснуть, когда кто-то теребит тебя за сосок?
— Так вот оно что! — усмехнулась Николь. — Кажется, наши новые родители за четыре дня растеряли весь прежний пыл.
— Ну, не то чтобы совсем, — с вынужденной улыбкой проговорила Эпонина, одеваясь. — Но, Господи Иисусе, как же я устала!
— Это совершенно нормально, — сказала Николь. — Твоему телу нанесена травма. — Тебе необходим отдых… я же говорила об этом тебе и Максу на следующий день после рождения Мариуса, когда вы намеревались устроить вечеринку. Первые две недели жизни младенца можно выспаться, лишь подстраиваясь под его собственный распорядок дня.
— Вполне верю тебе, — Макс вывалился из двери с одеждой в руках и направился в спальню.
Эпонина поглядела на светло-голубую прямоугольную подушку, которую Николь извлекла из мешка.
— Это одна из новых пеленок? — спросила она.
— Да, — ответила Николь. — Инженеры октопауков внесли некоторые усовершенствования… Кстати, они по-прежнему предлагают использовать мусорщика, но для мочи Мариуса еще ничего не придумали; при мусорщике ребенку останется только пукать…
— Макс абсолютно против всей этой идеи, — прервала ее Эпонина. — Он заявляет, что не разрешит октопаукам экспериментировать на его сынишке.
— Экспериментом я бы это не назвала. Специальный мусорщик, которого они разработали, лишь немногим отличается от тех, что чистят наш» туалеты уже шесть месяцев. Подумай, от скольких хлопот ты избавишься…
— Нет, — твердо возразила Эпонина. — Но тем не менее поблагодари октопауков за заботу.
Возвратился Макс, уже переодетый в дневную одежду, хотя и небритый.
— Я хотела сказать тебе. Макс, прежде чем Синий Доктор вернется, — проговорила Николь, — что сумела наконец поговорить с Арчи о нашем возвращении в Новый Эдем… Я стала объяснять Арчи, что мы все хотим уйти, и попыталась обосновать причину… но он ответил, что не вправе разрешить нам оставить Изумрудный город.
— А что это значит? — спросил Макс.
— Арчи утверждает, что этот вопрос должен решить сам Верховный Оптимизатор.
— Ага! Итак, я все же был прав. Мы здесь узники, а не гости.
— Нет, если я правильно поняла слова Арчи. Он сказал мне, что «при необходимости исход можно устроить», но лишь Верховный Оптимизатор понимает «все факторы» в достаточной степени, чтобы принять правильное решение.
— Еще один пример проклятых октопаучьих бредней, — буркнул Макс.
— Не думаю, — возразила Николь. — Я, пожалуй, обрадовалась… однако Арчи считает, что мы не сумеем встретиться с Верховным Оптимизатором до завершения матрикуляции… Это тот самый процесс, что занимает все время Джеми. Он происходит лишь раз в два года и затрагивает всю колонию.
— И сколько же эта самая матрикуляция продлится? — спросил Макс.
— Еще неделю. Ричард, Элли и я приглашены участвовать завтра «в каких-то сторонах» процесса… звучит интригующе.
— Мы с Мариусом несколько недель должны будем оставаться здесь, — проговорила Эпонина, обращаясь к Максу. — Поэтому неделю можно подождать без всяких проблем.
