Ната Чернышева - Золотой Рассвет
— В Юпитерианской Лиге, может, и посадили бы. А здесь, на Терре… Я Филиппа Снежина лично знаю. И он меня знает. Так что об этом не беспокойся.
Фредди молча переложил диски на стол.
— Айр, — сказал он нерешительно, — А ты научишь меня входить в инфосферу?
— Зачем тебе? — удивленно спросил телепат
— Просто так, — пожал Фредди плечами.
— Просто так подобным вещам не учат. Обратись в телепатическую школу. У нас в Аяне их тридцать, ближайшая в соседнем квартале.
— Меня там и слушать не станут из-за моей паранормы.
— А я чем могу помочь? — резонно возразил Айр. — Пирокинез и телепатия несовместимы, и все о том знают.
— Айр, — тихо попросил Фредди, — пожалуйста, научи. Что тебе стоит?
— Но ведь ты, извини, даже на простейшие тесты не откликнулся! Манфред, не страдай глупостью. Ничего у тебя не выйдет.
— Ну, попробовать-то хоть можно! — не сдавался Фредди.
— Попробовать, — усмехнулся Айр. — Ладно. Правду и ложь ты все же различаешь… посмотрим, на что еще способен.
В следующий миг волна запредельного ужаса обрушилась на сознание, выжав из легких весь воздух. Через какое-то время Фредди обнаружил, что вжимается в стену, судорожно хватая воздух ртом, словно выброшенная на лед рыбешка. Ладони стали потными и противными, все тело трясло мелкой лихорадочной дрожью.
— Молодец, — с некоторой долей уважения похвалил Айр и объяснил. — Это был эмпат-императив на подавление воли. Ты его преодолел. Скверно, кое-как, но справился ведь! Впрочем, для телепатической школы этого все равно недостаточно…
— Какая гадость! — выдохнул Фредди, дрожащей рукою вытирая мокрое от пота лицо
— Ну, что, не раздумал еще учиться?
Фредди отчаянно замотал головой. Пережитый ужас отступал, сменяясь яростною решимостью. Он должен был научиться. И он научится, чего бы ему это ни стоило.
— Значит так, — начал первую лекцию Айр. — Чтобы войти в инфосферу, необходимо провести правильную, грамотную синхронизацию сознания с общим инфополем. Синхронизация включает в себя несколько последовательных этапов. Первый этап — сатори, умение очищать разум от всех ненужных эмоций и мыслей. Иными словами, чтобы услышать голос инфосферы, ты должен остановить бесконечный внутренний диалог своего сознания. Возьми, — Айр кинул мальчику небольшую фарфоровую фигурку девушки-танцовщицы, и Фредди ловко поймал ее одной рукой. — Тренируйся. И когда услышишь голос хотя бы этой вот вещицы, приходи, продолжим обучение.
Айр ушел. Оставшись в одиночестве, Фредди долго вслушивался, пытаясь уловить внутренним ухом голос статуэтки, но, понятное дело, ничего не услышал. Тогда он подошел к окну, раздвинул жалюзи и стал смотреть в залитое электрическим светом ночных фонарей небо.
Где-то там, за плотными радиоактивными облаками, сплошным ковром покрывавшими Терру, были все они. Свои и Чужие.
Ян Ольгердович, Джейни ди Сола, Тина Санникова и ее ребенок… Ниэра. Патриарх Тихон. Спавьюла Мин-лиа, Мин лантарг, вчерашним утром улетевший в метрополию по каким-то своим делам. Исчезнувшая одиннадцать лет тому назад мама…
Фредди не знал, что, из глупого упрямства отказавшись разговаривать с Мином лантаргом, сам обрек себя на десятилетия бесплодных поисков. Именно о женщине, заказавшей клану Минов поиск в этом секторе Галактики, и хотел рассказать мальчику лантарг. Но Фредди отказался с ним встретиться! Не зная, даже не подозревая о том, что будет теперь судьба держать их обоих на расстоянии много лет, не давая не то, что словом перекинуться, но даже и просто увидеть друг друга хотя бы по комм-связи. И понадобится еще один масштабный межрасовый конфликт, схожий с Содатумским, чтобы эти двое сумели наконец продолжить так и не начатый однажды разговор…
Время не пощадит лантарга: через три с лишним десятка стандартных терранских лет вместо крепкого воина встретит Манфреда седой (на манер Чужих, разумеется) старик…
Но это другая история.
* * *Он очнулся в коридоре медцентра, совершенно не понимая, что он здесь делает и как сюда попал. Звенела в пустой голове неутихающая мигренозная боль.
— Не бойся, — прошептал бесплотный тонкий голосок. — Опасность уже миновала.
— Что? Кто?! Что такое? — вскричал он, дико озираясь и не усматривая в пустом коридоре никого, кто мог бы обладать тонким голоском маленькой девочки.
— Спокойно, спокойно, — зашептал в глубине сознания все тот же голосок. — Иди в свой кабинет, там и поговорим.
Как он добирался до своего кабинета, он не запомнил. А голос молчал. Едва переступил он через порог, едва сомкнулись за его спиною двери, как голова взорвалась изнутри сметающим волю и разум атомным распадом. Толчками мучительной запредельной боли возвращалась память. Детство и юность. Друзья и враги. Учеба и работа. Любовь к Чужой женщине, нежданная и запретная, подарком небес упавшая в руки. Разговор с Ольмезовским, конфликт с Тойвальшенами, приказ подавить вооруженный мятеж… Палата медцентра, ненавидящие глаза Спавьюлы Мин-лиа, кубик жидкого яда в руке и неподвижное детское тельце на медицинской кушетке…
Эллен! Приемная дочь Джейни. Он обещал сохранить ей жизнь! Он обещал! Так ведь не поздно еще, не поздно! До палаты не добежать… значит, включить терминал и отдать приказ ввести противоядие…
— Не надо, — внятно сказал в глубине души мысленный голосок Эллен. — Я ухожу. Это мое решение. На что мне, перворанговой, жизнь без инфосферы? Я и так с большим трудом удерживаю разум. Я хочу умереть в ясном уме и здравой памяти, не дожидаясь волны предстоящего безумия.
— Эллен, я…
— Ты был под психокодом. Совершенно верно, наведенным Ольмезовским. Ему нужно было устранить Тойвальшенов, инфосферу Содатума, тебя и меня. Это все ему удалось, кроме одного — ты будешь жить. Мое маленькое личное достижение — бесконтактное исцеление по односторонней эмпат-связи. Не благодари меня и не спеши анализировать случившееся. Обожди пару суток. Ты вспомнишь все, но не сразу. И когда вспомнишь, меня уже не будет в живых. Не терзай себя бесполезным чувством вины. Помни — это мой путь, мое решение, мой выбор. Скоро ты поймешь, почему. Отблеском чувств моей приемной матери я любила тебя, и теперь, уходя к Свету, желаю тебе лишь хорошего… Прощай.
И наступила тишина. Глубокая, полная, гулкая. До дрожи в руках, до тошноты, до отчаянно колотящегося сердца. Хотелось плакать, рыдать, выть в голос, но сил и слез не было. Он сидел в своем кресле перед потухшим терминалом и глядел в стену невидящим взглядом. Шок оказался слишком силен. Переход от бездумного императива психокода к осознанному мышлению — слишком резок. И теперь лишь холодное безразличие владело душою, бесцветное и страшное.
