Андрей Столяров - Я - Мышиный король
Так как один из мужчин вдруг схватился за грудь и завертелся на месте.
Судя по всему, я его зацепил.
А похож он, по-моему, был на недоучившегося студента.
Такой же голодный.
- Во двор!.. - крикнула Кора.
Это было, наверное, самое правильное решение.
Мы протиснулись мимо помойки, загораживающей собой почти весь проход, и когда перебежали через открытый участок, резко сузившийся и закончившийся бетонным, в потеках гудрона заборчиком, то меня, как будто догнав, жестоко ударили в спину, и я, чуть не свернув себе шею, полетел на отбросы, раскиданные вокруг двух мусорных баков.
Саданулся я обалденно, даже в голове зазвенело, а когда попытался подняться, за что-то схватившись, то вдруг онемевшие ноги у меня бесполезно разъехались.
- Вставай!.. - нетерпеливо крикнула Кора.
Но я уже догадался, в чем дело и, откинувшись на бетонку, нагретую солнечными лучами, безнадежно махнул ей рукой с зажатым в ней пистолетом:
- Все. Отбегался...
Тогда Кора нагнулась:
- Тебя что, ранили? Вот невезение!.. Поднимайся, поднимайся, нам нельзя здесь задерживаться!..
Платок у нее съехал на шею, а скуластое приблизившееся лицо горело от возбуждения.
И свисал на цепочке крохотный золотой медальончик.
Видимо, ей все это безумно нравилось.
- Что же нам с тобой делать?..
Она покусала губы.
Я сказал, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно обыденнее:
- Уходи сама. Уходи. Просто - так получилось. Ты мне ничем не поможешь...
Голос у меня все-таки дрогнул.
- А ты?.. - быстро спросила Кора.
- А я постараюсь их задержать...
- Это невозможно!
- Беги!..
Я оторвал руку, прижатую к животу, и - не знаю, что там увидели бы другие, - а я увидел жидкую обильную кровь, растекающуюся по ладони.
Не крахмал, перемешанный с клочьями ваты, и не черный тягучий мазут, в котором желтели бы части разломанных шестеренок.
А действительно - кровь.
Живую.
Ужасно краснеющую.
И Кора тоже ее увидела.
- Прощай, - сказала она.
И, прильнув, как ребенок, поцеловала меня в висок горячими сухими губами.
Я ее больше не видел.
Я только слышал, как она, вскарабкавшись на мусорный бак, на задерживаясь ни на мгновение, спрыгнула по ту сторону разделившего нас заборчика, и шаги ее стремительно потерялись в колодцах нагретого камня.
Я ее больше не видел.
Однако, я сразу заметил темные фигуры людей, выскакивающих из-под дворовой арки.
Их было пятеро или шестеро, и, подняв вдруг отяжелевшее тело "бабетты", я, не прицеливаясь, дважды выстрелил в том направлении.
Я не старался попасть, я лишь радовался, что пока совсем не чувствую боли, и когда в меня начали как бы тыкать железным прутом, то я вспомнил вдруг растерянную физиономию Гансика.
Как он падал за холодильник, утаскивая за собой полотенце.
И какое при этом у него было беспомощное лицо.
И я подумал, что это, наверное, справедливо.
Жизнь за жизнь.
Это, наверное, справедливо.
А затем прут ударил меня прямо в глаза, и - все исчезло...
18. И Н Т Е Р М Е Д И Я - 3. Я Б Л О К О З Е М Н О Е.
Клаус перебежал мутные железнодорожные рельсы, отражающие, казалось, такое же мутное неопределенное небо, набухающее рассветом, и упал возле насыпи, которая еле-еле охватывала дерево шпал желтоватой кремнистой щебенкой. Земля была твердая и колючая от насыпавшейся шероховатой гари, и пахла она - тоже гарью: пережженным углем и душностью креозота, которым, вероятно, были пропитаны шпалы, но даже этот резкий специфический запах не мог заглушить лекарственной одури валерьянки, шибающей в нос и чувствительно отдающейся в горле сладковатым угнетающим привкусом. Ею наполнен был воздух, еще несущий в себе ночную прохладу, темные складские строения, крыши которых как будто отсырели от сумрака, даже прозрачный месяц, как тонкая льдина, купающийся в предрассветной туманности. Клаус старался совсем не дышать. Он лишь, не приподнимаясь, отполз от вдруг начавших прогибаться и мерно поскрипывать рельсов, которые точно ожили, и сейчас же по рельсам, катящийся, вероятно, силой инерции, потому что пыханья разгоряченного механизма не было слышно, как лупоглазый монстрик, сделанный из железа, прокатился полязгивающий допотопный паровичок и повлек за собой четыре вагончика, крест-накрест заколоченных досками. Из-под досок просачивалось гнилушечное сияние, темные облепленные грязью колеса негромко шуршали, стоном металла отдавались на стыках придавленные рессоры, и на каждой площадке вырисовывалась фигура часового с винтовкой.
Медленно проплыл прицепленный к последнему вагону фонарик.
Клаус пошевелился.
- Вставайте, мой господин, - сказали ему. - Как вы, однако, неловко. Давайте, я помогу вам подняться...
Сильные умелые руки подхватили его и поставили на ноги. А также заботливо отряхнули.
Слышались и другие негромкие голоса:
- Куда вы направили спецсостав? - К раскопу, ваше превосходительство!.. - Я понимаю, что к раскопу, к какому именно?.. - К четвертому, ваше превосходительство!.. - А вы уверены, что четвертый раскоп соответствует данному предназначению?.. - Так точно, ваше превосходительство!.. - Ну, смотрите, я на вас полагаюсь... - Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство!.. - Господа, нам придется подождать еще минут десять-пятнадцать...
Группа людей в плащах с поднятыми воротниками стояла по другую сторону насыпи, и среди них выделялась нечеловеческим ростом знакомая, немного ссутуленная фигура.
Мэр обернулся:
- А вот и наш юный герой, - добродушно сказал он. - Я очень рад, господин де Мэй, что вы тоже принимаете участие в этом... мероприятии. Это безусловно свидетельствует о понимании вами вашего гражданского долга. Я вас приветствую. В такие дни мы должны быть едины... - Он заботливо обратился к стоящему рядом с ним человеку, чьи немного разведенные локти придерживали два рослых гвардейца. - А вы, принц, я вижу, дрожите. Что с вами? Нервы? Ну, мой друг, вы меня определенно разочаровываете...
- Зябко, - сказал человек, у которого из-под красного колпака торчали острые кошачьи уши. - Зябко, сырость какаято, вы же знаете, ваше высокопревосходительство, что я не переношу лишней влаги...
- Только ли влаги, ваше высочество?..
- Ну и так называемой утренней свежести - тоже...
Мэр кивнул.
- Креппер, мне кажется, что вы уделяете недостаточное внимание нашему почетному гостю...
- Ваше высокопревосходительство?..
- Я говорю: дайте его высочеству еще один плащ...
В группе произошло поспешное шевеление и роскошная, отороченная синим бархатом пелерина, точно материализовавшись из воздуха, легла на плечи принца Фелиды.
