Аксюта - На пороге иных миров
— Хотелось бы, конечно, сразу нанять самых лучших, — выплеск адреналина взбодрил меня лучше всякого кофе, и я уже была вполне готова к работе, — но в ваш лес я не рискну соваться. Я не настолько самонадеянна.
— А это и не обязательно. Достаточно будет подъехать к заранее оговоренному месту на его опушке. И вот ещё что, берут они за свои услуги недёшево.
— По всем финансовым вопросам будет договариваться вея Мая, — отмахнулась я. — В конце концов, это его сородич.
Ещё некоторое время мы потратили на то, чтобы по карте и по некоторым, значимым только для здешних жителей ориентирам, разобраться, где же находится то самое оговоренное место, но не преуспели. В конце концов, Мика посоветовал нам не маяться дурью, а объяснить всё то же самое нашему водителю, который и сам местный и за рулём машины сидеть будет и с тем отбыл на работу, пообещав прислать Ари чуть позднее.
Только когда мы неслись по травянистой равнине, по полному бездорожью, я поняла, почему непране предпочитают транспорт повышенной проходимости, хотя дороги в их городах вполне приличные. Было нечто в том, чтобы мчаться по пустоши, распугивая, с визгом и свистом выскакивающую из под колёс местную живность, постепенно приближаясь к тёмной громадине леса, которая начиналась стазу же и резко, без всяких переходов вроде подлеска или зарослей кустарника.
Метров за двадцать до первых деревьев, резко взвизгнув тормозами, машина остановилась.
— Всё, — Арии обернулся и одарил нас с веей Маем уже привычной лучезарной улыбкой, — дальше пешком.
— И далеко? — я с готовностью распахнула дверцу и выбралась наружу.
— Вон до почтового дерева дойдите, — парень кивнул на приметного растительного гиганта, выделявшегося среди собратьев не столько размерами, сколько количеством дупел, которых, наверное, было пара сотен.
— А почему тогда было не подъехать прямо к нему? — не то что бы мне было так уж лень сделать полсотни шагов, но всё-таки интересно.
— Так до самой границы сизянки доехали, — Ари ткнул себе под ноги, указывая на сероватую, сильно напоминающую осоку, растительность, заканчивающиеся аккурат перед колёсами внедорожника. Дальше трава была другая — разная. Тонкие буроватые петли с листочками-сердечками, радостно-салатовые перья, белёсые шарики на ножках… а среди этого богатства возилась, пищала, шуршала и шумела на все лады местная фауна. Хотя, я проводила взглядом «челюсти на стебельке», схватившие что-то многосуставчатое, не поручусь, что только она. Всё это выглядело красиво и завораживающе даже для меня, что уж говорить про вею. Чуткие, подвижные уши непрерывно вертятся в разные стороны, ловя малейшие шорохи, в янтарных глазах азартно пульсирует зрачок, тело напряжено и, кажется, вот-вот сорвётся, словно громадный кошак кинувшись в погоню за «мышкой». Но нет, стоит, выдержку демонстрирует. Вот теперь верю, что они здесь для себя открыли идеальные охотничьи угодья.
— А в чём фишка?
— А вон, — Ари кивнул куда-то назад. Я присмотрелась: трава, примятая колёсами нашей машины, распрямлялась прямо на глазах. Угу, а та, дальше, значит, более хрупкая. Экологию, значит, соблюдаем. Молодцы! Это хорошо, когда опыт материнской цивилизации используется таким образом, когда природу начинают беречь до, а не после того, как она начинает угасать.
Оставив Арии у машины, мы с веей Маем медленно побрели к почтовому дереву у которого уже нарисовался силуэт ожидающего нас человека. Не знаю, чего я ждала от этих переговоров и от пресловутых охотников. Наверное, всё же ожидала увидеть эдакую помесь траппера с ковбоем из исторических костюмных визуализаций. Брутального мужика в кожаной куртке, сапогах до колена, и широкополой шляпе. А из зарослей навстречу к нам вынырнул совершенно неприметный тип, ростом ниже меня на голову с редкими сивыми волосами и колючим неприятным взглядом.
— Клиенты? Какого зверя добыть? — и прошёлся по вее оценивающим взглядом. Ух, хорошо, что со мной не солеранин, те, как правило, в человеческой мимике неплохо разбираются, а этот может и не понять.
— Поймать, — уточнила я. — Целым и, по возможности невредимым.
И это была первая и последняя фраза, которую мне удалось сказать, в качестве проводника-помощника. Дальше двое представителей разных рас мужского пола принялись договариваться без моего посредничества, лишь изредка обращаясь за уточнением перевода какого-либо слова. Умом я понимала, что ничего не смыслю в повадках предполагаемой дичи, способах поимки и прочих тонкостях, но всё равно отодвинутой в сторонку сознавать себя было неприятно. А уж когда дело дошло до финансовой стороны вопроса, мне вовсе снисходительно предложили:
— Иди, киса, погуляй пока.
Я отошла к машине, где в одиночестве скучал наш водитель, стараясь удержать невозмутимую мину, но при этом так выразительно хлеща себя хвостом по коленям, что даже самому тупому было бы ясно: девушка раздражена.
— Очешуеть! И этот туда же! Киска!!! — уже второй раз за пару дней меня так называют, хотя раньше годами удавалось не слышать такого обращения.
— А что вы хотели, ларра, похоже же — Ари, облокотившись на капот своего внедорожника, протирал грязной, промасленной тряпицей какую-то деталь, то ли и вправду нужную, то ли создавал видимость бурной деятельности. Но разглядывать меня из под упавшей на глаза длинной соломенной чёлки, ему это не мешало.
— Похоже-непохоже! А мне не нравится! Надоело уже, — а про себя подумала, что попробовал бы кто-то посторонний Мика «зайчиком» назвать, что бы было!
— А если вам не нравится быть «киской», то зачем тогда нужны уши и хвост?
— Ты о геноформе? Так её не я выбирала, а мои родители, — я раздражённо передёрнула плечами.
— Всё равно, зачем? — продолжал допытываться он.
— Считается, что для красоты.
— Так вы и без всех этих излишеств хорошенькая, — он так искренне это сказал, что у меня моментально потеплело в душе, а хвост перестал нервно дёргаться из стороны в сторону. Даже появилось желание что-то объяснить. Я обхватила пальцами себя за подбородок и повертела лицо из стороны в сторону туда — сюда, предлагая рассмотреть собственное его внимательней.
— То, что ты видишь — классика. Практически идеальные пропорции. И если из облика убрать то, что ты называешь «излишествами», мы все, нынешние земляне будем похожи друг на друга, как горошины из одного стручка.
— Так вы же всё равно не одинаковые!
— Горошины тоже не одинаковые, если присмотреться. Зато как похожи! А вообще началось всё это довольно давно, на заре геноморфинга, когда после того как было побеждено большинство заболеваний, люди занялись усовершенствованием собственной внешности. Всё, что считалось неэстетичным, безжалостно изымалось из генофонда, что закономерно дало поколения похожих друг на друга людей, соответствовавших стандартам красоты, что закономерно качнуло ситуацию уже в другую сторону и постепенно стали цениться отличия. А потом и привноситься извне. Те же рога и хвост. Так постепенно появились геноформы, которые сейчас являются неотъемлемой частью культуры Земли.
