Сергей Костин - Глаз Дракона
Все было решено, все предопределено. На кончике моего меча висела жизнь целой планеты. Существо, говорившее мне «уйди», представляло собой силу, которая способна уничтожить все живое. Но она меня боится! Или любит? Все еще любит?! Смешно!
Это было жестокой случайностью или насмешкой судьбы. Любящий человек должен убить любимую. И должен остаться один. Я не строил иллюзий относительно своего будущего. Я знал, кто я и на что иду. И я прекрасно знал, что должен сделать. Боюсь только, что королева тоже догадывалась и поэтому приняла все меры, вплоть до убеждения.
Выскочивший из комнаты виппер был только мешающей движению веткой. Я не стал пускать в дело меч. Перехватив ядовитую пасть левой рукой, я размазал его по каменным стенам.
Не останавливаясь ни на мгновение, я шел дальше. Вынырнувших откуда-то со стороны неповоротливых мулов я не принял даже во внимание, раскидав их в стороны. А чтобы они мне не докучали сзади, бросил на плиты горсть серебра.
Я чувствовал какой-то особый подъем души. И знал, что меня не сможет остановить ничто. Но тем не менее несколько секунд я уделил нетопырям и еще нескольким неизвестным мне тварям, которые, словно старая жвачка, облепили меня со всех сторон.
Но что может сдержать ураган? Чем можно сдержать ветер, вырвавшийся из тесной каморки условностей? Злость за все происшедшее буквально переполняла меня. Но она не мешала мне, эта праведная злость.
Я даже не заметил, как достиг тронного зала. Я дошел сюда по горящим серебром телам, и не было пути обратно. Я вышиб эти чертовы двери одним ударом ноги и замер, остановившись на пороге.
Огромное помещение тронного зала представляло собой удивительно сказочную картину. Оно все было усыпано розами. Черными, с удушающим запахом, который вытеснял все оставшиеся. По залу торопливо бегали какие-то маленькие низкорослые твари, напоминающие карликов, больных проказой. Они перетаскивали с места на место какие-то вещи, молча и как-то целеустремленно. А в глубине зала, там где раньше стоял трон королевы, находилось то, что когда-то вызывало у меня чувство любви.
Теперь это был огромный кокон, который переливался всеми цветами радуги. Сквозь его толстую прозрачную оболочку можно было увидеть существо, приводившее в трепет любого, кто его видел. Какая-то огромная гусеница, переплетение узлов и частей тела.
Трудно было сказать, что это. Ничего подобного ни я, ни те люди, чье сознание находилось во мне, никогда не видели и не слышали, что это может существовать.
Целая армия карликов сновала вокруг кокона, ухаживая за ним: обмазывая его какой-то слизью и осыпая охапками черных лепестков. Воображение подсказывало мне, что находится внутри этого гигантского кокона.
Натягивая эластичную оболочку, в самом верху кокона появилось лицо. И хотя пленка смазывала изображение, я узнал его. Это было лицо Иннеи, но до такой степени изменившееся, что невольная дрожь прокатилась по моему телу. Если что и осталось в этом существе от прежней Иннеи, так только глаза, которые смотрели на меня не отрываясь. И взгляд этот казался ледяным, холоднее льда.
Чувства мои обострились до предела. Сквозь аромат роз, тягучий и донельзя противный, до меня донесся запах смерти. Кокон источал этот запах, и даже розы не могли заглушить этот чудовищный поток жестокости и ненависти.
Я посмотрел на окна, закрытые плотными ставнями. Ни один луч света не проникал внутрь. Но знание, которое жило во мне, говорило, что время еще не пришло. И если я хочу, чтобы моя жизнь была спасена так же, как и жизнь тысяч жителей этого мира, мне стоило поторопиться.
Я сделал шаг вперед, подминая кричащие лепестки и нарушая налаженный порядок. По всему залу пробежала волна дребезжащего движения, и все замерло. Карлики смотрели на меня, словно я собирался убить их родную маму. Затем, в одно мгновение, произошла перемена:
все маленькие монстрики, закричав, бросились к кокону и замерли, обступив его со всех сторон. Они смотрели на меня маленькими немигающими глазками и противно шипели, словно куча змей.
Я сделал шаг вперед и, подняв свой меч, издал самый ужасный крик, на который был только способен. Маленькие чудовища взвизгнув рассыпались по сторонам. Они бежали к многочисленным дверям, визжа и подминая своими ножками упавших.
– Не бойтесь, дети мои!
Голос, раздавшийся из-под оболочки кокона, был неузнаваем, и только мое любящее сердце смогло уловить в нем те нотки, которые я так часто слышал из уст принцессы.
Карлики замедлили свой бег, но продолжали тесниться вдоль стен.
– Ты не послушался меня?
Я заставил себя принимать действительность такой, какой она была. Голос изменился, и теперь в нем было гораздо больше от Иннеи, чем за минуту до этого. Я ничего не ответил. Что я мог ответить?
– Ты больше не любишь меня?
Мне предлагали любовь разные существа: русалки, лешие, женщины с разным цветом лица, но любви такого существа я не хотел.
– Мне кажется, ты немного подурнела. Существо внутри кокона заворочалось, и я увидел неясные очертания того, что должно было появиться на свет через неизвестное мне время.
– Ты стал дерзок, Файон!
– Я и раньше был таким, просто ты не замечала этого моего недостатка. А теперь, если не возражаешь, мне хотелось бы заняться делом.
– Ты хочешь убить меня?
– А разве у тебя есть какие-то возражения по этому поводу?
Из коридора, откуда я только что появился, донесся шум приближающихся неизвестных тварей. Недолго думая, я притворил двери и, не найдя ничего лучшего, пододвинул к дверям стоящее рядом кресло. Затем, не обращая внимания на шипящих карликов и на переливы внутри кокона, я собрал все близлежащие вещи, подходящие по массе, и завалил двери. Сильный толчок и последовавший за ним визг, указал, что я все сделал правильно и достаточно вовремя.
– Ты смешон, Файон!
– Я так не думаю! – пропыхтел я, подтаскивая здоровенный сундук и венчая им свое сооружение.
– Неужели ты думаешь, что, остановив моих поданных, ты остановишь свою смерть?
– А это мы сейчас посмотрим. Любовно оглядев воздвигнутое мной детище, я повернулся к кокону.
– Мне очень жаль, что все кончилось так плохо, Иннея. Но мне действительно придется убить тебя.
Раздавшийся вслед за моими словами смех, был очень похож на тот, который я уже слышал в коридорах.
– Неужели ты думаешь, глупец варркан, что если бы я захотела убить тебя, то не сделала бы это еще раньше? Я в любую минуту могла раздавить тебя.
– Наверное, для того, чтобы убить меня сразу, у тебя не хватило духу. Может быть потому, что ты слишком любишь меня, и просто желала увидеть мою смерть своими глазами. Но у меня нет никаких предрассудков на этот счет. Я слишком долго был варрканом и привык убивать всякую нечисть.
