Андрэ Нортон - Ночь масок Звёздное колесо Опасные сны
Сердце Орты билось неровно. Она пыталась произнести слова Отхода, Разъединения. Зеркало умерло… а её жизнь связана с ним безвозвратно… что же ей остаётся?
Тут только она поняла, что Рука сказал правду, что в ней что-то продолжает цепляться за жизнь, бороться за дыхание, за возможность двигаться. Она на коленях поползла вперёд, пока здоровой рукой не коснулась металлических обломков. Острый край одного из них порезал ей палец, она увидела, как капает на пол её собственная кровь. Темнело, небо затягивали тучи. Мать Солнце больше не светит, но ночь ещё не наступила. Ложная тьма одеялом накрывала картину гибели мира. И тут… сквозь полумрак вверх взметнулось пламя, далёкий огненный столб, такой гигантский, что осветилась вся страна.
Орта вспомнила своё видение. Поднимающиеся из глубины земли горы раскрываются и выбрасывают столбы пламени. Один из них она и увидела. А вот и другой. Порошок пепла начал опускаться повсюду, забивался в глаза, покрывал кожу, он обжигал, резал, не давал дышать.
Она снова услышала крики из города. Там люди, должно быть, сходили с ума, бегали в поисках убежища, которого не может быть, в тщетной надежде выжить. Но какая может быть надежда, если гибнет сама планета?
Орга заставила себя оторваться от осколков зеркала, символа её разбитой жизни. Скоро она придёт, эта волна, ушедшая с предназначенной ей впадины земли?
Это пресловутое убежище… сумела ли Голос добраться до него? Орта сомневалась, что убежище вообще возможно. Голос, Рука, те, кого они вели, — они все обмануты. Орта рассмеялась и потащилась дальше. Перед ней выросла лестница, ведущая к тронам. Она поднялась на первую ступеньку, потом на вторую. Огни на стенах, казавшиеся в наступившей полутьме яркими, превратились в слабые искорки, они гасли. Итак, исчерпывается сама Сила. Проявит ли она себя в последний раз у самого центра пересечения линий?
Сила — она жила ею и ради неё. Её собственных способностей оказалось недостаточно для овладения Силой, они давали ей только возможность предсказывать. Зеркало разбито, её способности… мертвы.
Она ухватилась за ручку ближайшего трона — трона Голоса. Как часто, стояла она в этом зале и во время Вечернего Гимна, и во время Гимна Первого Света Утра, смотрела на Голос, которая, полная Силы, посылала всем благословение, с её пальцев срывались огненные ленты и разлетались по всему городу: всё хорошо, правда торжествует, Тьма побеждена! Орта умудрилась встать и полусела-полуупала на сидение. Она совершает святотатство, пытаясь вызвать остатки Силы. Но разве она уже не мертва вместе со своим зеркалом? Пусть Сила сожжет её, превратит в ничто за дерзость, лучше умереть быстро, чем жить и видеть эти ужасы, увидеть волну, поднимающуюся над линией восточных холмов.
К небу из глубин земли устремился третий огненный столб. Дым болезненно обжигал горло, заставляя её непрерывно кашлять, почти ослепил. Она плакала, глаза жгло. Орта откинулась на троне и закрыла глаза.
Кругом раздавался ровный гул подземного огня. Весь храм вздрогнул. Она услышала ответный грохот камней. Но не смотрела, падают ли камни поблизости.
— Возьми меня… — она не сознавала, что говорит, пока не ощутила движение собственных губ, потому что ничего не слышала в грохоте пламени. — Возьми меня сейчас…
Она начала медленно выполнять привычные ритуалы, открывать мозг, как будто перед свиданием с зеркалом. Открыв глаза, она смотрела вперёд, на клубящуюся пыль, как будто это та сверкающая поверхность, которая появлялась в ответ на её призыв.
Пыль начала образовывать в воздухе завесу. Или это только кажется её помутившемуся взгляду? Но завеса становилась всё плотнее, и в ней возникали какие-то новые силы, которых она не понимала. Это не зеркало Силы — что-то гораздо более дикое, первобытное, оно противостоит хрупкости её плоти, стремится заменить её тело, плоть, кости чем-то другим. Орта непрерывно кашляла в отравлен ном воздухе. Рот её заполнился жидкостью, она выплюнула и увидела алое пятно в пыли. Голова… что-то проникает в её мозг… протискивается… толкает… Глаза её превратились в колодцы боли.
Тело Орты билось в конвульсиях. Она стонала, но не слышала собственных стонов. Пыль уплотнилась, она сплошным занавесом повисла между тронами и всем остальным миром. Пыльный занавес, полоска тени, но на ней постепенно начинало двигаться нечто иное, не из пыли, то, что призвано новым существом в теле Орты, что начинает проявлять себя.
Орта снова увидела картину гибели мира, гораздо менее отчётливо, чем в зеркале. И закрыть глаза она не могла: то, что она видела, исходило от неё, было её частью.
Смерть, повсюду смерть. Вода, стекающая с огненных островов; эти острова поднимаются и вновь погружаются. Из земли вздымаются горы. Леса превращаются в пепел, реки высыхают или меняют своё русло, словно гигантская рука проводит эти водные линии и снова стирает их. С неба продолжается бесконечная бомбардировка — падают меньшие космические странники. Но вот появляется и главный пришелец — мёртвый, покрытый кратерами шар, он всё ближе и ближе подходит к земле, которую явился уничтожить.
Никакого ощущения времени, нет ни дня, ни ночи, нет движения времени, отмечаемого ударами храмового гонга, — только мрачная смерть, отпечатанная на тумане из дыма и пепла. Орта сидела, а Сила продолжала изливаться и показывать ей…
Сквозь занавес прорвалась фигура — тело прикрыто лишь несколькими обгоревшими тряпками, человек протягивает вперёд почерневшие изуродованные пальцы. К ней поворачивается чёрное окровавленное лицо, и в ней оживает смутное воспоминание. Рука — тот, кто пытался договориться с ней, узнать у неё тайну убежища, которая не была ей известна.
И тут же картина на занавесе изменилась. Изображение неё поглощающей смерти дрогнуло… исчезло. Появилось другое видение… коридор меж каменных стен… впереди дверь, на ней линии, они светятся, образуя символы, которые живы и полны Силой. Она поняла, что это убежище, подготовленное заранее. Оно сохранилось, выдержало.
Изуродованный человек, бывший некогда Рукой, поднял голову, увидел картину на дымном занавесе и устремился к Орте. Покалеченными руками он обхватил девушку, прочно прижав к трону. Теперь его лицо оказалось на одном уровне с нею, глаза горели огнём, как новые огни гор за храмом.
Губы его шевельнулись… он, должно быть, кричал… но она не слышала ни слова. Но даже не слыша, Орта понимала. Он приказывал ей, хотел использовать её, как она использует зеркало. Она должна помочь ему достичь того места.
Он извлекал из неё Силу, но Сила в ней, казалось, не уменьшается. Глаза Руки продолжали приказывать, может, он говорил, произносил ритуальные слова, но она этого не слышала. Его обгоревшее тело засветилось, края его начали сливаться с туманом, из которого он пришел. Он приказывал, извлекал, требовал…
